«У меня все получится!» – выведено на бумажной полосочке полужирным курсивом. Этим шрифтом Юлька обычно выделяла названия глав в романе про маркизу.
Из кабинета выплыла спокойная и уверенная Лариса Егоровна. Прическа в полном порядке, жакет по фигуре; легкий аромат теткиных духов пискнул, булькнул и утонул в океане разнообразных запахов приемной. Хрустнула форточка, впуская блаженную осеннюю прохладу. На стол перед загипнотизированной Юлькой легла связка ключей.
– Закрывай дверь, – сказала тетя Лариса, – будем обедать. Ты голодная?
В ответ Юлька лишь тоскливо вздохнула. Вожделеннее горячей еды ей сейчас показался бы только сладкий сон в своей постели. Если к концу дня она выживет, а завтра утром найдет в себе силы и мужество притащиться сюда снова, о ночных похождениях маркизы Женевьевы придется забыть... Нет, товарищи, дело решенное: это был ее первый и последний день в должности секретарши главного врача! Не вынесет душа поэта, загнется Юлька Тараканова в этом закутке, как пить дать.
– Ну что, Юль, как впечатления? Дурдом? – весело поинтересовалась тетя Лариса, нарезая принесенные из дома помидоры и сыр. – Ты кушай яблоки, конфеты к себе бери, вон целая ваза стоит. Завтра отварю тебе курицу, хлеба возьму: я-то уже привыкшая без обеда, а ты совсем отощаешь здесь. Кстати, можно с пищеблоком договориться. Мне как руководящему рабочему положена бесплатная порция из бюджета.
Юлька разливала по чашкам кипяток и вздыхала. Сколько ложек кофе и кусочков сахара надо класть в чашку тети Ларисы, ей теперь, кажется, не забыть до самой смерти.
– Эх, диванчик бы сюда, – мечтательно сказала тетка. – Сейчас бы вытянула ноги, и храпунца на часок... Юльк, так ты завтра придешь? Если не захочешь, я пойму.
«Мама мне этого не простит», – подумала Юлька с сожалением, вспомнив, сколько энтузиазма было вчера в голосе Лапушки.
Мама считала, что в жизни ее единственной дочери недостает здорового общения и полезных связей, а тут, куда ни глянь, одни начальники, должностные лица, телефоны которых теперь сохранены в адресной книге ее мобильного, и в областной Минздрав она звонила целых два раза. Вполне себе тусовка. «Тематическая, ага. По интересам».
– Я приду, – заверила Юлька. – Уговор дороже денег, и вообще...
Тете Ларисе сказать можно, она точно поймет. У самой дома целая библиотека томиков в мягких обложках, даром что главврач.
– Я тут столько материала наберу, на десять романов хватит. Любовный роман в антураже современной больницы! Можно даже эротический! Читателям такое нравится, тем более, когда в основе личный опыт. Сюжет такой: есть он – большой суровый начальник, которого все боятся, и есть она – маленькая скромная подчиненная, которая собирает марки и втайне мечтает о нем...
– Не обижайся, Юлька, но это банально, – подумав, сказала тетя Лариса. – Да и потом, какой роман? Ты наших больших начальников видела? С такими не то что эротику – на злобу дня ничего не напишешь, разломают тебе весь сюжет. Пришел с работы, уснул, проснулся, пошел на работу. По выходным – диван, по праздникам – шашлыки, пузо впереди него бежит, на носках дыры. А в романах что? Сплошные кубики пресса, тридцать два белых зуба и любовь до гробовой доски. Красиво. Но жить не будет.
– Авторские допущения никто не отменял, – не сдавалась Юлька. – А романтику везде можно найти, было бы желание. Сейчас, теть Лар, кого только не романтизируют, всех подряд, а врач – он молодец, он людей спасает. Диван, носки и шашлыки вторичны.
Они еще немного поспорили о больничной романтике, и Лариса Егоровна сменила тему:
– После работы, если хочешь, дождись меня. Вместе домой поедем, чтобы тебе в маршрутке в час пик не топтаться. Надо же как-то подсластить пилюлю.
Должность главного врача, помимо порции обеда, подразумевала и наличие водителя. Но если обедом тетя Лариса, будучи в состоянии той или иной модной диеты, часто пренебрегала, то водитель был нужен ей – человеку из пригорода, с правами, обязанностями, но без машины – как воздух и вода.
Здорово, наверное, когда тебя возят... Юлька представила, как, сидя в своей позолоченной карете, изящно взмахивает веером и грудным голосом потомственной аристократки роняет: «Трогай, Жан Поль!» Хотя нет, дамы так вряд ли говорили. Ей непременно нужен кавалер, который будет это говорить...
Дверь в приемную Юлька отпирала с ожидаемой неохотой, но после обеда ручеек желающих пообщаться с начальством или получить синий кругляш печати на справку заметно поиссяк. Вазочку с конфетами она все-таки переселила в один из своих ящиков, и доля-судьбинушка больше не казалось такой горькой. Вернулось даже ощущение собственной значимости: все – к тебе, всё – через тебя, именно через твои руки с заусенцами проходит чья-то судьба, пусть даже в виде бумажки. Правда, к концу рабочего дня отказалась печатать заветная печать, и Юлька все пальцы измазала в чернилах, прежде чем разобралась, как она заправляется. За окном шумела жизнь, в кабинете говорила с кем-то по телефону Лариса Егоровна...
Возня с печатью не помешала натренированному уху Юльки уловить предательский звук, с которым открывалась дверь приемной. Еще один лезет без стука. Оборзели совсем!
– Здрасьте, – воинственно сказала Юлька. – Вы по какому вопросу?
Долговязый парень «в штатском», то бишь без халата и бахил, явно собиравшийся бросить ответное приветствие и нагло пройти мимо Юльки, замер возле трех стульев.
– Привет, – сказал он и улыбнулся. – Ты новенькая, вместо Полины?
Парень не мог знать, насколько достал Юльку этот закономерный вопрос. Застенчивая по своей природе, она, пообщавшись с самыми разными посетителями, теперь точно и наверняка знала, в каких случаях наглость – второе счастье, а в каких – единственная возможность выжить и не нарваться.
– А вас, молодой человек, стучаться не учили? И с каких это пор мы с вами на «ты»?
– Простите, пожалуйста, – мигнул смешливыми карими глазами парень, сделал шаг назад и постучал по двери с обратной стороны. – Так лучше?
– Гораздо лучше, – чопорно кивнула Юлька, обходя стол. – Кто вы и по какому вопросу?
– Алексей. По рабочему, – не растерялся «стукач».
– Очень приятно, Юля. А поконкретнее?
– Может, вам еще паспорт и маршрутный лист показать?
– Было бы неплохо, знаете ли. – Юлька пользовалась тем, что стоит перед дверью в кабинет тети Ларисы и буквально закрывает ее своим телом. – А то ходят тут всякие разные, а мне потом втык. Вот откуда мне знать, Алексей, что вы здесь работаете? По лицу вашему честному прочитать? А вдруг вы террорист?
– Ну и зануда ты, Юля, – восхитился Алексей. – Пропусти, будь человеком!
– Я узнаю, ждут вас или нет, – смилостивилась Юлька. – Лариса Егоровна, к вам тут Алексей по рабочему вопросу. Пропускать его?
– Юля, ну конечно, – зашипела тетка, прикрывая ладонью телефонную трубку. – Собери все, что есть на СЭС и в пятую, он отвезет.
– Что собрать? – растерялась Юлька.
– Все документы для санэпидстанции и нашей пятой поликлиники, – как могла терпеливо, объяснила тетя Лариса. – И кофе мне сделай, пожалуйста.
– Хорошо, я сейчас.
Порозовевшая Юлька аккуратно закрыла дверь и обернулась: Алексей смотрел на нее с плохо скрываемым превосходством, но без злорадства. Еще один Сережа, только масштабом покрупнее? Симпатичный свидетель ее позора.
Юлька успела заметить, как исчезает в кармане вылинявших джинсов красная конфетная обертка. Он еще и конфету у нее со стола спер! Самую, между прочим, вкусную!
– У тебя чернила. Вот тут. – Он мазнул длинным пальцем по щеке.
Юлька внезапно разозлилась и покраснела еще больше, сердито вытерла щеку. Показала язык закрывшейся за «стукачом» двери.
Она собирала документы и напрягала слух, пытаясь узнать, о чем говорит с Алексеем тетка, но электрический чайник, как назло, мешал своим бульканьем.
Ложечка нервно звенела о края чашки. Чего она злится, спрашивается? Корчила из себя мамзель искушенность. Кто ж знал, что этот длинный в майке супермена здесь извозом подрабатывает и, видимо, не первый день? Чуть больше двадцати ему на вид. Эх, надо было все-таки потребовать паспорт, чтобы знать наверняка... Тьфу ты, глупость!
Оставив бумаги на столе, злая и усталая Юлька поставила чашку на блюдце.
Дверь распахнулась именно в тот момент, когда она медленно, чтобы не расплескать, тянулась к дверной ручке. От неожиданности Юлька дернулась и щедро окатила горячим кофе дурацкую Алексееву майку.