--------
Всю дорогу до дома Юлька старательно смотрела в окно, не прислушиваясь к разговору Алексея и тети Ларисы. Она все равно не знала тех, о ком они говорили, а если и узнала за сегодня, то успела забыть. Жутко клонило в сон, да еще пробки скапливались на каждом светофоре. Самое время для них. И телефон, как назло, разрядился.
Чтобы не заснуть, Юлька решила сменить виды и принялась разглядывать Алексееву шею. Проверяла поворот головы и решила, что он все-таки гордый. Гордости не умаляла даже маленькая беззащитная родинка сразу под ухом. И серая спортивная кофта образа ничуть не портила. Только красная кепка и торчащие волосы выбивались из общей гармонии. Ладно, допустим, у его выходной шляпы был модный красный плюмаж...
У Юльки аж пальцы зачесались и сами полезли в сумочку за письменными принадлежностями. Вот только место на минздравском письме давно закончилось, а погасший телефон признаков жизни не подавал.
Юлька чуть не застонала в голос. Сочинять хотелось просто зверски.
– Теть Ларис, у тебя ежедневник с собой? – забывшись, спросила она.
– Нет, остался в кабинете, – ответила тетка и предупреждающе кашлянула.
Свое родство они договорились не афишировать.
Но Алексей Юлькиной оговорки или не заметил, или сделал вид...
– А ты с папиной стороны племянница или с маминой?
Юлька, которая мысленно завивала шевалье усы и выбирала пряжки для ботфортов, вздрогнула и быстро глянула в зеркало заднего вида. Но Алексей уже сам обернулся к ней. Точно мудрый ребенок. Эх, как же не вовремя тетя Лариса попросила притормозить у магазина! Авокадо ей захотелось. Надо было тоже чего-нибудь захотеть...
– А вы с какой целью интересуетесь? – строгим секретарским тоном уточнила Юлька.
– Просто интересно. Я сразу понял, что вы родственницы, – признался Алексей. – У тебя такие же скулы. И фигуры чем-то похожи.
Юлька покраснела от удовольствия. Леша-сердечко-Михневич был первым, кто сумел углядеть на ней скулы среди бескрайних просторов щек.
– С маминой, – кратко ответила она.
– Понятно, – сказал Алексей и поспешил выбраться из машины.
К ним приближалась тетя Лариса, которая, судя по размерам пакетов, скупила все имевшиеся в супермаркете авокадные запасы.
--------
...Над Парижем сгущались сизые, как нос королевского менестреля де Кюре, сумерки. Убедившись, что улица безопасна, идальго галантно приоткрыл ссохшуюся дверь трактира и протянул маркизе руку в перчатке, но давно пришедшая в себя Женевьева предпочла сойти самостоятельно. Она не доверяла свою драгоценную тушку одному незнакомцу дважды за один вечер.
– По-моему, сударь, вы зря его убили, – нервно прошептала она, вдыхая вечернюю свежесть, – достаточно было бы профилактического укола в ляжку.
– Вы очень добры, сударыня, но есть люди, которых опасно оставлять в живых, – откликнулся идальго. – Уверен, дю Жемиль отлично передаст мое предупреждение в одиночку. Его никчемная жизнь нам как раз таки и пригодится.
Его не знающая промаха шпага все еще вздрагивала в ножнах, чувствуя аромат свежей крови. Маркизе де Круассан, как никому другому, было знакомо это ощущение, хотя она все же предпочитала профилактические жалящие уколы могучим тычкам во вражеское межреберье.
– Позвольте полюбопытствовать, куда лежит ваш путь? Я мог бы проводить вас
Маркиза заколебалась. Одно присутствие идальго внушало ей спокойствие, но придворная жизнь в интригах и балах приучила Женевьеву быть осторожной.
– А вы уверены, сударь, что вам следует это знать? Мы ведь с вами даже незнакомы.
Благородный идальго от огорчения закрутил усы и звякнул шпорами. Будь на нем шляпа, а на шляпе – плюмаж, перья бы огорченно поникли.
– Прошу простить мою оплошность, сударыня. Дон Лёх де ла Мих к вашим услугам!
«Хорошо, что де ла Михи – это древний испанский род, им доверял свою жизнь еще наш Густав Пятнадцатый», – подумала Женевьева и уже без колебаний вручила дону свою тонкую бледную руку...