Юлька хотела объяснить ему, что брать ее под локоть и разворачивать в нужном направлении было вовсе необязательно, но промолчала, даже когда Алексей, развернув ее, локоть не отпустил. Так и шли под ручку до самой «Аврики»... Или не до «Аврики»?
Юлька завертела головой. Ничего, даже отдаленно напоминающего неведомую «Аврику», поблизости видно не было. Зато была яркая вывеска «Быстрое ФОТО» и стрелочка, указывающая в полуподвал. Туда и направился Алексей, «направляя» за собой Юльку.
– Так, стоп! – Юлька чуть ли не пятками в землю уперлась, не давая ему начать спуск. – Ты что, фотографировать меня вздумал?! Я на это не подписывалась!
Он непонимающе обернулся к ней, перевел взгляд на «Быстрое ФОТО». И улыбнулся – так просто и открыто, без малейшей дурной мысли на лице, что Юлька как-то сразу поверила, что переживать ей не о чем. Сделать гадость нарочно ему в голову не придет.
– Нет, Юлька, не буду я тебя фотографировать. Уж точно не здесь и не в формате «три на четыре». – С этими словами Алексей шагнул вниз по ступенькам, и Юлька, не задумываясь, устремилась за ним.
Коридор для полуподвала был чересчур светлым и просторным, но вспомнив, как внушительно выглядит здание снаружи, Юлька решила, что это логично. Дверь с табличкой «ФОТО» они счастливо миновали и, свернув, уперлись в другую дверь, без таблички. Та оказалась заперта, что ввело Алексея в пятисекундный ступор. Зная его, действительно редкое явление. Юлька, например, такого раньше не наблюдала.
– Кто спер табличку? – поинтересовался Алексей в пустоту.
– А она была? – уточнила Юлька.
– Конечно, была, – пробормотал он рассеянно.
– Может, надо постучать?
– Да нет же, здесь всегда открыто. Только если... Подожди, я сейчас вернусь.
И он умчался обратно к «Быстрым ФОТО», оставив распаренную Юльку рассматривать запертую дверь. Перспектива, конечно, блеск... Но дверь Юльке неожиданно понравилась. Крепкая, добротная, из темного дерева, с красивой резной ручкой. Юлька расстегнула «молнию» на куртке, подумала и решила, что такие, только немного состаренные, двери будут неплохо смотреться в фамильном замке де ла Михов, и, выудив из сумочки смартфон, сфотографировала красавицу на память.
Вернулся Алексей и молча кивнул на выход. Он выглядел потерянным. Эта потерянность, казалось, все концентрировалась и концентрировалась в его глазах, умножаясь многократно. Именно так в Юлькином воображении выглядел человек, вернувшийся в родной дом и обнаруживший на месте дома руины...
«Лучше пепелище, – поправил внутренний автор. – Пепелище звучит поэтичнее».
– У тебя все нормально? – хриплым шепотом спросила Юлька.
– Извини за это, Юль, – невпопад сказал Алексей. – Надо идти. Тут нам нечего делать.
В молчании они выбрались на улицу, и в Юлькину приглашающе распахнутую куртку тут же забрался ветер. Поежившись, она застегнулась. Стоило непоседливому солнцу спрятаться за тучу, как в воздухе стало заметно... октябрее.
Алексей плюхнулся на ближайшую скамейку, не потрудившись проверить, сухо ли там сидеть после вчерашнего дождя. Юлька проверила – мокро. Но Алексей только отмахнулся («У меня штаны непромокаемые») и достал телефон. Юлька не видела подобных телефонов с голубым экраном и пиликающими кнопками уже лет десять.
– Ты знала, что «Аврику» закрыли? – спросил он, не поздоровавшись, едва собеседник поднял трубку. – Уже две недели... А мне почему не сказала? Нет, я был не в курсе... Угу, семь лет подряд окупалась и вдруг перестала... – Он потер переносицу, слушая, что говорят на том конце провода. – Да знаю я, Ритка, знаю... Ладно, прости, что разбудил. Конечно, завтра все в силе. Давай на вашем месте? Ага. Пока.
Юлька при желании могла объяснить многое, а все, чего не могла, легко додумывала за нее буйная авторская фантазия. Однако эту внезапно проснувшуюся ревность Юлька объяснить себе не смогла! Фантазия только разводила воображаемыми руками.
– Твоя сестра? – спросила как бы между прочим.
– Нет, Ритка... Ритка – это просто Ритка. Мой... наверное, все-таки друг. Она сама толком не определилась, – Алексей улыбнулся. Потерянность постепенно таяла.
– Ты веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? – Юльке и впрямь было интересно.
Тем более что о любимых девушках чужим не говорят так легко и естественно, будь то взаимная любовь или горькая безответная. Любовь – это всегда сложности и тайна.
– Верю, – сказал Алексей, и тема была закрыта. – У тебя есть предложения, куда можно пойти? Потому что моя культурная программа накрылась медной сковородкой и мне нужно время, чтобы придумать новую.
– Можем просто погулять, а потом зайти куда-нибудь и выпить чаю, – предложила Юлька. – Тут недалеко, кстати, продают обалденные пирожные. Видов пятьдесят их там, – добавила она мечтательно.
Лопать пирожные самой не позволяла совесть, а тут вроде бы достойный повод есть, чтобы прикончить парочку «корзиночек» под чай с жасмином.
– Думаю, в этом непростом вопросе можно полностью на тебя положиться, – подмигнул Алексей. – Ты знаешь толк в конфетах и не боишься признаться.
– Угу, – согласилась Юлька уныло. – Мама считает, что в вопросах питания я динозавр: без поддержания нужных условий и контроля со стороны обязательно вымру. «Твоим миром правят любовь и конфеты» – ее слова. А что плохого в конфетах? Фрукты я тоже ем, батончики всякие для фитнеса, хлопья. Иногда – овсянку...
– Нет, «динозавр» – это звучит обидно, – поразмыслив, решил Алексей. – Пусть лучше будет «шоколадозавр». Все, патентую изобретение! В следующий раз гордо скажешь маме: «Я шоколадозавр» – и в доказательство растерзаешь при ней шоколадку.