--------
Они гуляли по проспекту и болтали обо всем, что первым приходило в голову.
– Расскажи о себе. Чем занимаются шоколадозавры, когда не сидят в приемной и не сторожат свои бесценные запасы?
Юлька хихикнула. В компании Алексея было удивительно легко.
– Шоколадозавры третий год пытаются получить красный диплом заочно.
– Круто. А специальность?
– Экономика, – коротко ответила Юлька, не горя желанием вдаваться в подробности.
Для нее экономика со всеми отраслями оставалась просто надписью в будущем дипломе. Который обязана получить каждая современная девушка, если хочет занять «достойное место в жизни», а не «остаться на улице без образования, зато с детьми на руках».
Бабулина фраза. Правда, обе бабушки Романа и Юльки Таракановых ухитрялись шагать впереди планеты всей и могли дать фору многим молодым. Та же квартира, в которой сейчас обитала Юлька, досталась ей в наследство, когда бабуля решила купить себе новую, попросторнее, чтобы было где развернуться ее семи элитным кошкам и трем котам, разведением которых на продажу баба Роза, мама Лапушки, и промышляла.
– А ты чем занимаешься, кроме работы? – поспешила перевести стрелки богатая наследница, чтобы не пришлось рассказывать о маркизе. Кивнула на пухлую сумку: – Фотографируешь? Если честно, никогда бы не подумала. На заказ или просто, для души?
Он погладил сумку. Со стороны могла показаться, что просто провел рукой, смахивая невидимые пылинки, однако жест был нежным.
– По-всякому: иногда на заказ, иногда для души.
– Покажешь? – с замиранием сердца попросила Юлька.
Она почему-то была уверена, что фотографии для Алексея – почти то же самое, что для нее – романы о похождениях непокорной аристократки со сдобной фамилией.
– Покажу, – согласился он. – Только давай сядем.
Включив фотоаппарат, Алексей что-то настроил в нем и протянул махину Юльке. Та осторожно взяла. Фотоаппарат был не новый: некоторые кнопки затерлись от частых нажатий, кое-где на корпусе виднелись мелкие царапины. Вряд ли источником последних послужило неосторожное обращение – такова участь любимой вещи. Сколько ни берегла Юлька свой компьютер, а «неровности» появлялись все равно...
– Листай вправо, – разрешил Алексей. – Там все подряд. Не успел на комп перебросить.
Невеста в воздушном платье – тоненькая, хрупкая, как веточка, и кудрявая, как овечка. Похожий на шкаф жених с массивным подбородком ей совсем не под стать... Или, наоборот, они идеальная пара? Свадьба на фотографиях пела и плясала долго, но неудавшихся кадров было меньшинство. Юлька думала, что фотографы с темпераментом Алексея Михневича бегают по залу торжеств с выпученными глазами, оглушая всех вокруг щелчком затвора и ослепляя вспышкой. Однако «супермен» проявлял избирательность, как будто пленку экономил... Юлька нажала кнопку, и на дисплей неожиданно выскочил толстый красноглазый голубь. Следом еще один. Голуби. Много голубей. Голуби сидят, голуби летят... Одна наглая птица уставилась прямо в камеру. Неужели найти такой ракурс и подойти так близко – реально?
– Почему именно голуби? – вырвалось у Юльки. – Они, конечно, красивые, и все такое...
– Заказы тоже бывают разные, – весело пояснил Алексей, который сидел рядом и следил за ней с едва заметной напряженностью человека, личный дневник которого взял в руки посторонний и пролистывает, не вчитываясь, но цепляя глазами отдельные строчки.
Не будь Юльке так хорошо знакомо это чувство, она ни за что бы не заметила в его выдохах после каждого щелчка кнопки что-то особенное.
– А это где? – Юлька вгляделась в трех немолодых леди (язык не повернулся бы назвать их «пенсионерками» или «старушками»), сидевших за одним столом и попивающих чай из крохотных чашек. Посреди стола разместился большой чайник с коротким носиком, и в нем отражалось блюдце с лимонными дольками. – И это – неужели тоже там?
На следующей фотографии грелись у камина парень и девушка в пушистых носках. Камин был самый настоящий, такие еще рисуют на рождественских открытках. Не хватало только елки и прочей праздничной атрибутики. Юлька посмотрела на дату: сентябрь. Очень промозглый конец сентября выдался в этом году, даже снег срывался...
– Это и есть «Аврика», – тихо ответил Алексей.
– Что это, кафе? Клуб? – терялась в догадках Юлька, пролистывая снимки. – Место для тематических вечеринок? Ух ты, какие красивые картины!
– Ничего, – чуть прохладнее согласился Алексей. – Кафе, клуб по интересам – все и сразу. Иногда там читают стихи и поют романсы, но чаще всего просто разговаривают или молчат. Уютное такое молчание. Это сложно объяснить и понять, если сам не видел. Но, придя туда один раз, ты захочешь вернуться. За вдохновением, за советом, но особенно – когда на душе паршиво и хочется тишины.
– Почему?
– Там нет одиночества. Но никто не навязывается. Люди в «Аврике» ухитряются найти друг друга, даже если никогда не были знакомы или, наоборот, всю жизнь прожили на соседних этажах. Говорю же, сложно объяснить. – Алексей пожал плечами и, протянув руку, сам прощелкал несколько кадров. Очень худая, будто высушенная брюнетка в красном кардигане касалась длинным ногтем страницы меню. – Это «Анна Каренина».
– Добрые феи-психологи успели вытащить из-под поезда? – ляпнула Юлька.
Алексей беззлобно фыркнул.
– Нет, просто ее зовут Анна, и она никак не может развестись с мужем. Он обещает отсудить у нее детей и все имущество. Обычная для «Аврики» история. Ритка считает, что туда никто не приходит просто так, все – зачем-то. О том подвальчике мало кто знает.
– А как ты туда попал? Если не хочешь говорить или секрет, можешь не отвечать.
– Не секрет. Отец любил это место, – помедлив, все же ответил Алексей. – Пару раз брал с собой меня. Мне было лет пятнадцать, и тогда я, сама понимаешь, не оценил прикола.
Его голос не изменился. Все та же теплота, но теплота снисходительная. Так баба Роза говорила о папуле, которого любила без памяти, однако после их с Лапушкой скоропалительного развода отошла от шока быстрее всех и разделила свою тещинскую любовь между Юлькиным отцом и Стефаном-Степкой, как плитку шоколада: поровну.
Юлька еще немного полистала снимки и вернула Алексею фотоаппарат, решив, что обязательно досмотрит позже. Протянувшаяся между ними незримая ниточка с каждой секундой становилась все крепче, но Юлька боялась зацепить ее и порвать неосторожным движением. Прекрасный образ усатого идальго стал гораздо призрачнее, чем еще два-три часа назад, ведь реальный Лёх усов не носил...
Алексею несказанно повезло, что он успел спрятать ценную вещь прежде, чем решил обратиться к Юльке:
– Слушай, Джульетта...
Юлькино сердце сбилось с ритма, подпрыгнуло куда-то в область языка и планировало задержаться там надолго. Метафоры и сравнения, столкнувшись с реальной Юлькиной жизнью, уже в который раз дали осечку. Пятки и горло – типичные сердечные места – остались не у дел...
Хотя нет, горло-таки не упустило возможности пересохнуть, а пятки – подкоситься за компанию с коленками.
– Откуда ты знаешь?! – сцапав Алексея за куртку и развернув его к себе, спросила Юлька.
– Э-э, ты сейчас о чем?
Вопрос задавали с искренним недоумением валенка, которого поставили к стенке и потребовали выдать координаты родной избы, но в такие совпадения Юлька не верила.
Ее шепот был тих и страшен:
– Признавайся, говорю, кто меня сдал! Откуда ты знаешь про DжульеТту?
– Ну, как «откуда»? – забормотал он. – Два враждующих семейства, несчастные влюбленные, «Молилась ли ты на ночь, Де?..»... хотя это из другой оперы... Шекспир Вильям. Джульетта – та же Юля, только итальянская.
Давно Юлька не краснела так сильно и мучительно. А он, оказывается, имел в виду бессмертную трагедию, о которой не слышал только глухой.
– Забудь, – попросила она, прижимая ладонь к пылающей щеке.
Алексей поднял свои ладони в дурашливо-защитном жесте.
– Понял и уже забыл. Шоколадозавр, а ты когда-нибудь была в «Диснейленде?»