– Не позируй.
– Я и не позирую!
– Нет, Марго, ты позируешь. Не замирай. Двигайся, поправляй волосы, ходи по комнате. Живи! Представь, что меня здесь нет.
Ритка нечаянно смазывает помаду рукавом и тянется к сумочке, чтобы поправить макияж, однако Макс в один прыжок оказывается рядом и удерживает ее руку.
– Забудь про нее! Значит, так и надо. Расскажи что-нибудь смешное.
Странно, она совсем не помнит, какой тогда рассказывала анекдот. Но Максово недоуменное, такое забавное лицо и собственный хохот запомнила во всех подробностях.
Рита отыскала в телефонной книжке нужный номер, но в последний момент раздумала набирать. Обняла руками колени.
«Две минуты, – оправдалась она неизвестно перед кем. – Две минуты, и я позвоню. Ровно в половину одиннадцатого».
Откуда только нерешительность взялась? Ритуалы эти дурацкие? Она ведь всегда была решительной, даже слишком. До крайности. Видела омут, принимала безмолвный вызов – и прямо туда, с головой. Выплывала, что интересно. Или все потому, что дуракам везет?
--------
Уже не первый и поздний ребенок с московской пропиской, Рита Гурижева свято верила, что мир вертится вокруг ее тоненького веснушчатого пальчика.
Девочку ни в чем не ограничивали. Папа Саша – человек добрый, но безвольный – был физически не способен сказать «нет» единственной дочери. Маме Кире с ее «Жутко-Важной-Должностью-в-Администрации» и вечной нехваткой времени было проще сунуть в плачущий детский рот желаемую конфету, чем попытаться успокоить другим способом. Двух старших братьев по отцу и сестру по матери маленькая Рита видела так редко, что иногда всерьез сомневалась: а существуют ли они? Если и существуют, то им нет дела до нее, а ей – до них и до племянников-ровесников, живущих где-то там, за далекими горами.
Что подтолкнуло ее родителей, таких разных, как воздушный змей и перфоратор, к браку (второму – у каждого) и рождению ребенка, не понимала уже подросшая Маргарита. На уроках геометрии, чертя в тетрадке параллельные прямые, она обычно называла их А1А2 в честь папы и К1К2 в честь мамы. В их семье на стол не подавали свинину, но пекли пасхальные куличи. Отец наградил Ритку рыжей шевелюрой и веснушками, мать – упрямством, привычкой добиваться своего и хорошим глазомером. Неясно только, кто одарил ее умением искать и находить приключения на свою голову. Видимо, индивидуальные особенности организма. Но погулять и повеселиться Рита любила, заставляя маму рвать на идеально прокрашенной (она поседела рано) голове волосы и воровато, чтобы муж не видел, капать в стакан пустырник.
Именно назло Кире Кирилловне, видевшей младшую дочь исключительно инженером-конструктором или, на худой конец, технологом какого-нибудь производства, она, окончив школу с одной четверкой, подалась в профессиональные художники. Папа неожиданно поддержал и, когда Рита не поступила на бюджетную форму, стал платить за учебу из своего кармана. А когда папу свалил инфаркт (Ритка тогда оканчивала третий курс), активизировался мамин брат – дядя Яша, реставратор с мировым (в масштабах страны и области, конечно) именем. Последний месяц летних каникул Рита проводила у него, слоняясь с этюдником по кажущимся тихими после столицы улочкам или рыбача в дядиной компании. Они на целую неделю могли уплыть «по рыбным местам»: рыбаком дядя Яша был увлеченным, а Ритке требовалось отвлечься от постоянного шума и суеты...