– Я служу тебе с рождения! – воскликнула Юми, выпрямившись во весь рост. – Я все тебе отдала!
Дух удивленно заморгал. Нужно сказать, что Юми не планировала нервный срыв. Само слово «срыв» подчеркивает ненамеренность действия. Слова хлынули из нее по собственной воле.
– Я ошиблась! – продолжала она. – Вчера я просто перетрудилась. Поэтому ты явился? Поэтому потребовал помощи, а после взял мой облик? Это что, наказание? Хочешь меня опозорить? Ты ведь знаешь, как мне положено себя вести. Ты сам это предписал! А теперь хватаешь миску и ешь, чтобы унизить меня?!
Юми пришлось отдышаться. Вздохи были глубокими, гневными. Прежде она никогда так себя не вела. Кому-то подобный всплеск эмоций может показаться полезным, освежающим, но для нее он был скорее неизбежным. Вы роняете кирпич, и он падает. Вы роняете цветок, и он парит в воздухе. Вы чуть сильнее давите на человека… и тот закипает. Как вода в паровой скважине. Давление нужно время от времени сбрасывать.
Она зажмурилась, сжала кулаки и приготовилась. Не знала, что будет, если вот так открыто, нахально бросить вызов духам. Разумеется, существовало множество гипотез на этот счет, но не было четких ответов. Обычный человек может попросту лишиться удачи, а вот йоки-хидзё…
Юми ждала, что ее разорвут на куски. Возможно, стиснут до размера бусины. Если повезет, дух всего лишь наложит на нее проклятие, и она до конца своих дней вместо слов будет извергать из себя живых ящериц. Но остановить вспышку гнева она не могла. Слишком утомилась, перенапряглась, переполнилась чувств.
Она ждала. Время тянулось, и ей становилось все больше не по себе.
Наконец дух заговорил:
– Давай притворимся, что я вовсе не тот, кем ты меня считаешь. Не дух. Чем это грозит?
Юми приоткрыла один глаз. Дух сидел на том же месте; к его щеке прилипла рисинка. Заметив, что девушка подсматривает, он сразу выпятил грудь, расправил плечи и скорчил странную мину. Его что, тошнит? Юми не понимала, что это значит.
– Не понимаю, – так и сказала она.
– Я тоже, – ответил он. – Никакой я не дух. Я человек, пусть и загадочный.
– Загадочный?
– Невероятно! Послушай, я не знаю, что это за место и почему я здесь оказался. Но думаю… что попал сюда с другой планеты. – Он поморщился. – Безумно звучит?
Юми недоверчиво наклонила голову.
– Вон та звезда в небе. – Он встал и указал в окно. – Ты вроде Дневной звездой ее назвала? Я оттуда. Наверное. Другого объяснения придумать не могу.
– Так ты… человек?
– На все сто.
– И мать у тебя есть?
Он кивнул.
– Ты ешь? Спишь? Возвращаешь… дары духов обратно в экосистему для переработки?
– Что-что? – переспросил он.
Юми уже толком не слушала. Неужели она ошиблась? Ну разумеется. Она ведь, по ее собственному выводу, слишком утомилась, перенапряглась и переполнилась чувств. В таком состоянии трудно рассуждать логически.
Она вспомнила, что случилось ночью: дух обратился к ней и сказал, что находится в плену. Попросил освободить его. Он не обвинял Юми в слабости. Он сказал: «Есть тот, который тебе поможет».
– Они прислали тебя, – прошептала Юми. – Чтобы помочь мне! Как в легендах о великих героях, совершавших подвиги по велению духов. Духи в опасности. – Юми вытаращила глаза. – Они просили оказать им помощь. Им потребовалось мое тело? Они переместили в него тебя, поскольку я не в силах сделать того, что им нужно? Ты, верно, великий герой твоего народа… Народа Дневной звезды?
Художник подумал. Дольше, чем ожидала Юми. Несомненно, он не был лишен скромности.
– Да, – кивнул он наконец. – Один из величайших.
Теперь появилось хоть какое-то объяснение. Духи были бесплотны до тех пор, пока она не призывала их. Казалось разумным, что она стала бесплотной, как дух, ради того, чтобы в ее теле мог поселиться этот герой. Юми ощущала на себе ночную рубашку, но ничего более. Даже пол под ногами стал неосязаем. Она не понимала, ходит по нему или парит над ним.
– Надеюсь, служанки скоро вернутся, – произнесла Юми. – Расскажи им все начистоту. – Девушка инстинктивно потянулась, чтобы взять Художника за руку. – Они сообразят, как нам помочь. Прошу тебя! Мы должны… – Она запнулась, когда соприкоснулись руки.
Юми охватила дрожь, как будто она шагнула в ледяную воду, но затем вдруг стало жарко. Тепло наполнило ее, устремилось от пальцев внутрь, сопровождаемое электрическим покалыванием. Оно полностью охватило ее, прогнав все мысли, чувства и эмоции.
Касаясь одеяла, девушка ничего не чувствовала. Даже покалывания, когда ее пальцы пронизывали материю. Ничего подобного не было, и когда служанки прошли сквозь нее.
Новые ощущения стали полной неожиданностью. Она отдернула руку и отпрянула, глубоко вздохнула и почувствовала, как вспотел лоб. Незнакомец уставился на свою руку, и Юми догадалась, что он ощутил то же самое. Возможно, связь между ее душой и телом? Юми ненадолго потеряла дар речи, ей не хватало воздуха – хотя зачем воздух, когда у тебя нет тела? Но, глядя на незнакомца, она вдруг ощутила, что краснеет с головы до пят.
«Ладно, – подумала она, – наверное, лучше его не трогать. Это чересчур… отвлекает».
– Невероятно, – прошептал Художник. – Я все равно что до оголенной хионной линии дотронулся.
Юми смущенно отстранилась.
– Может, я схожу посмотрю, что в городе творится? – спросила она. – Вдруг в таком состоянии у меня получится поговорить с духами?
– Валяй. То есть, я хочу сказать, это превосходная мысль.
Юми кивнула и нерешительно вышла из кибитки. Она спала босиком, и ее немного смущало отсутствие деревянных сандалий, но ногам вовсе не было горячо. Отойдя от двери на два шага, она почувствовала, как ее тянет назад. Невозможно было пройти дальше, словно ее соединяла с незнакомцем незримая нить. Она шагнула назад, затем рванулась вперед, пытаясь сорваться с привязи, но в тот же миг резко отскочила обратно, как шарик на резинке.
Крутнувшись, она ввалилась в кибитку. Незнакомец метнулся навстречу, чтобы подхватить, и Юми коснулась его грудью.
Тепло снова пробрало ее до самого нутра. Ахнув, она отпрянула и упала на пол. Ввиду отсутствия тела ей не было больно, но покраснела она сильнее прежнего. Разумеется, йоки-хидзё давали обет воздержания. Такого рода чувства Юми надежно контролировала. Целиком и полностью. Вне всякого сомнения.
Ее смущение как рукой смахнуло, когда на пороге кибитки (дверь-то была распахнута) появилась женская фигура. В этот раз, согласно церемониалу четвертого дня месяца, на Лиюнь было черно-желтое платье. Как обычно, вид у нее не был сердитым. Открыто сердиться на йоки-хидзё не позволялось.
Зато Лиюнь прекрасно умела выражать эмоции, не прибегая к словам.
– Избранница, – начала она, сняв сандалии и ступив на пол кибитки, – до меня дошла весть, что сегодня вы в мудрости своей пренебрегли ритуалом.
– А-а… – ответил герой. – Ну да. Мне вроде как нужно уведомить вас, что я не тот, за кого вы меня принимаете. Я… это… герой, призванный духами! Прибыл вон с той звезды, где нормальное освещение. Голубое и розовое, а не то, что здесь.
Юми на коленях подползла к Лиюнь, вскочила на ноги и энергично закивала. Вне всякого сомнения, ее опекунша разберется в ситуации и поможет выяснить, чего же хотят духи.
– Вы должны понимать, – мягко сказала Лиюнь, – что Избранница обязана служить, невзирая на личные трудности.
– Ну да, – ответил герой. – Наверное…
– Если Избранница попытается отлынивать от работы, выдумывая небылицы, – продолжила Лиюнь, – это только усложнит ей жизнь. И всем окружающим. Ложь пробудит чувство вины, которое рано или поздно сгложет ее изнутри. – Лиюнь раболепно поклонилась. – Избранница, простите, что столь дерзко объясняю вам то, что вы и сами прекрасно знаете.
Девушка рухнула на колени. К горлу подкатил ком. Ничего другого ей и не стоило ожидать от Лиюнь. Если бы Юми не пребывала в таком смятении, то сообразила бы раньше.
– Понятно, – сказал герой.