Безумный император Павел. Английская карикатура
Он считался не острословом, а Тем, Над Которым Смеются. Грустное амплуа. Но, подобно шекспировскому принцу Датскому, с которым Павла часто сравнивали, он обладал фехтовальной быстротой реакции в спорах и был не чужд грустноватого сарказма. Это несправедливый вердикт недругов. Павел был одним из самых образованных людей на российском троне. Это проявилось, например, во время его европейского гран-тура (путешествие продолжалось полтора года). Он общался с Гольдони, Гоцци, с Моцартом и Гайдном — и держался непринужденно и достойно.
Наблюдательность, меткий ум, быстрота реакции — этими качествами, по наблюдениям современников, Павел напоминал мать. Его главный воспитатель, граф Никита Панин читал с ним Монтескьё, Вольтера, даже мятежного Руссо и требовал, чтобы наследник наизусть декламировал патетические монологи из Расина и Корнеля. Наставник великого князя восхищался европейскими законами, наукой, искусством. Его идеалом была ограниченная монархия. Он воспитывал в Павле уважение к конституционному строю, даже к республике. Военной подготовкой цесаревича занимался опытный полководец генерал-аншеф Петр Панин, брат Никиты Ивановича. В итоге к 17 годам у Павла сформировались гораздо более революционные политические взгляды, чем у матери, несмотря на ее любезную переписку с Вольтером. Пожалуй, если бы не иеромонах Платон (Левшин), преподававший цесаревичу Закон Божий, тот мог бы стать законченным вольтерьянцем. Мешал затеям Никиты Панина и учитель математики Семен Порошин, весьма преданный Павлу, который к тому же вел дневник, посвященный будням воспитанника. Но Панин достаточно быстро нашел повод для отстранения Порошина.
20 сентября 1772 года Павлу Петровичу исполнилось 18 лет. Многие (а главное, его наставник) считали, что он теперь как минимум станет принимать более активное участие в государственных делах. Возможно, в этом был уверен и сам великий князь. Но Екатерина демонстративно ничем не ознаменовала это событие, что вызвало недовольство в окружении Павла. Французский посланник Франсуа Мишель Дюран де Дистрофф замечал о воспитателе наследника, который заодно с этой миссией руководил российской дипломатией: «Свободное время он употребляет на то, чтобы ссорить мать с сыном и сына с матерью». Это преувеличение, свойственное политическим противникам. Панину случалось не только ссорить, но и мирить их — он вел отнюдь не прямолинейную игру.
Как бы то ни было, мать и сын невольно стали конкурентами. Все недовольные политикой Екатерины с этих пор уповали на Павла. Даже Емельян Пугачев (маркизом Пугачевым называла его императрица в переписке с европейскими просветителями), которому наследник, разумеется, не сочувствовал. Императрица, в свою очередь, не препятствовала распространению слухов, компрометировавших Павла, — о слабоумии и жестокости цесаревича и даже о том, что его подлинным отцом был ее тайный фаворит Сергей Салтыков, а вовсе не Петр III…
«Все мое влияние, которым я могу похвалиться, состоит в том, что мне стоит только упомянуть о ком-нибудь или о чем-нибудь, чтобы повредить им», — иронизировал Павел в письме своему приближенному Карлу Остен-Сакену. Впрочем, опала ожидала лишь радикалов. Многих вельмож, связанных с наследником, императрица возвышала — и искатели чинов вовсе не избегали его. Достаточно вспомнить, что Никита Панин, некоторое время открыто боровшийся за права Павла на престол в обход Екатерины, несколько лет играл первую скрипку в российской дипломатии. Еще один красноречивый пример — Николай Репнин, боевой генерал, волевой управленец, который всегда был близок к наследнику, но ни дружба с ним, ни принадлежность к масонам не помешали ему стать одним из самых блестящих полководцев и государственных деятелей екатерининского времени. Недурную дипломатическую карьеру сделал Андрей Разумовский. Да и Гаврила Державин входил в ближний круг цесаревича, а потом стал кабинет-секретарем Екатерины. Словом, ситуация складывалась двойственная.
Отдельная страница нашей истории — Никита Панин, выдающийся дипломат, изворотливый придворный, воспитатель Павла… При этом, его считали человеком ленивым и медлительным. Екатерина II однажды сказала о нем, что Панин когда-нибудь умрет оттого, что поторопится. А еще императрица говорила о Панине, что у него много недостатков, но он искусно умеет скрывать их. Никита Иванович и сам был острословом. Когда граф Александр Воронцов (соперник и противник Панина) заболел от излишнего злоупотребления постной пищей, которую он уписывал не только во время постов, Панин написал ему, что закон требует не разорения здоровья, а разорения страстей, «еже одними грибами и репою едва ли учинить можно».