Николай не слишком увлекался живописью, но хороших портретистов ценил высоко. Немецкому художнику Францу Крюгеру, создавшему недурное изображение императора, Николай велел подарить золотые часы, усыпанные бриллиантами. Однако чиновники дворцового ведомства преподнесли Крюгеру только золотые часы. Бриллианты отсутствовали… Николай Павлович, конечно, узнал об этом и сказал художнику: «Видите, как меня обкрадывают! Если бы я захотел по закону наказать всех воров моей империи, для этого мало было бы всей Сибири, а вся Россия превратилась бы в Сибирь!»
Это характерный юмор сильного правителя, ощущающего свое превосходство над нерадивыми соратниками… Подобным образом лидеры иронизируют и в наше время. «Сначала я никак не мог вразумить себя, чтобы можно было хвалить кого-нибудь за честность, и меня всегда взрывало, когда ставили это кому-либо в заслугу. Но после пришлось поневоле свыкнуться с этой мыслью», — рассуждал император, набравшись политического опыта. Честность оказалась диковинным качеством. Из той же оперы такие его саркастические высказывания: «Среди всех членов первого департамента сената нет ни одного, которого можно было бы не только что послать с пользою для дела, но даже показать без стыда», «В Европе государь должен обладать искусством быть то лисою, то львом. Так учил политиков генерал Бонапарт. В России — только львом». Но, несмотря на политическую изощрённость, до последних дней он считал своей путеводной звездой солдатское прямодушие. И он не лукавил, когда говорил: «Честный человек, даже среди поляков, отдаст мне справедливость, сказав: я ненавижу его, потому что он не исполняет наших желаний, но я уважаю его, потому что он нас не обманывает». Он действительно на это надеялся, отбрасывая цинизм.
Любимому сыну и наследнику, Александру Николаевичу, он говаривал: «Пожалуй, во всей России только ты, да я не воруем». И это, пожалуй, тоже вечная история.
Однажды, осматривая строительство Брест-Литовской крепости, император Николай I взял в руки кирпич и поинтересовался у одного из окружавших его сановников, знает ли тот, из чего сделан этот кирпич?
— Полагаю, из глины, ваше величество — ответил чиновник.
— Нет, он сделан из золота, — произнёс император, — по крайней мере, я столько за него заплатил.
И это тоже история про коррупцию.
Уход императора сравним с последними днями Перикла. Свою вахту он отстоял. «Сдаю тебе мою команду, к сожалению, не в том порядке, как желал, оставляя много хлопот и забот», — такое завещание услыхал от него сын в горькие дни Крымской войны. Но величие политика, к счастью, определяется не только его последними днями.
Эхо анекдотов
В отличие от старшего брата и предшественника на троне, Николай Павлович любил военный флот и старался его развивать.
В 1827 году, перед отправкой русской эскадры в Средиземное море, корабли разыгрывали перед императором Николаем I учебный бой. «Азов», которым тогда командовал будущий адмирал Михаил Лазарев, сманеврировал столь неудачно, что подставил свою корму одному из линкоров противной стороны. По условиям учений это было равносильно уничтожению. Репутация Лазарева перед императором, как опытнейшего из моряков, была сильно подмочена. А потому уже на следующий день при посещении его корабля Лазарев приготовил Николаю приятный сюрприз. Когда царь со свитой спустились посмотреть крюйт-камеру, то увидели, что из орудийных замков на палубе выложена фраза: «Гангут, Чесма и…»
— Что же означает многоточие? — спросил император у командира.
— Первая из побед флота вашего величества! — четко доложил Лазарев, заготовленный заранее ответ.
Такой победой стало Наваринской сражение. Русско-британско-французская эскадра разбила турецкий флот, а «Азов» особо отличился в том морской сражении.
В мае 1839 года император Николай I утвердил разработанный Лазаревым и военным инженером Иваном Уптоном «план проектируемых улучшений Севастополя». Бюджет несколько урезали, но все-таки небывалое строительство началось. Город отстраивали продуманно, в соответствии с генеральным планом. В том же 1839 году в Севастополе был открыт первый городской памятник — в честь капитана Александра Казарского, который в 1829 году на бриге «Меркурий» с честью выдержал бой с двумя турецкими кораблями. Проект монумента создал архитектор Александр Брюллов, старший брат знаменитого художника Карла Брюллова. Лаконичную надпись на постаменте, по легенде, предложил сам Николай I. Она гласит: «Казарскому. Потомству в пример». Деньги на памятник собрали жители Севастополя и военные моряки, начиная с Лазарева, который внёс первую лепту — сто рублей.