Правление его было долгим — 26 лет! И знаменательных событий на эти годы пришлось немало: и очередное усмирение Польши, и Великие реформы, и присоединение Средней Азии, и победная война с Турцией, в результате которой православная Болгария обрела независимость. Общество потрясли и покушения на императора. До Александра II такого в России не бывало. Дворцовые перевороты — сколько угодно, но не уличные покушения. И морганатический брак с княжной Екатериной Долгорукой, когда император предпочел любовь принятым в семье Романовых установках. Правда, Пётр Великий в таких вопросах придерживался еще больших вольностей…
Но сначала ему предстояло выдержать целую воспитательную эпопею, от которой, несмотря на муки детской совести, Александру Николаевичу постоянно хотелось увильнуть.
«Я хочу воспитать в нем человека прежде, чем воспитать государя», — говаривал его строгий отец, Николай Павлович. Его окружали строгости. И потому мальчишкой он был смиренным и слезливым, хотя и любил пуще всего на свете — несмотря на старания Жуковского — армейские занятия.
Другим воспитателем будущего царя был простоватый вояка Карл Карлович Мердер, в прошлом боевой офицер, награжденный за храбрость, проявленную при Аустерлице, неоднократно раненный, затем служивший в 1-м кадетском корпусе и Школе гвардейских юнкеров и подпрапорщиков, где, по словам Павла Плетнева, «приобрел навык и умение обращаться с детьми».
Подростком будущий император вел дневник — дневник жизнерадостного, счастливого, веселого человека. «Был вне себя от радости», «от радости прыгал» — часто мелькает в этих записях. Он бурно радовался возвращению домой из путешествия, жаворонку в небе, цветам в поле, прогулке в саду в 5–6 часов утра, иной раз целовал сестру Ольгу «так крепко, что она заплакала», а известие о рождении еще одного брата, Михаила, привело его в такой восторг, что он «не мог заснуть, движимый чувством необыкновенной радости». Он любил веселье («милая веселость, ему одному свойственная», по признанию Мердера) и осуждал в себе плохое настроение или скуку, что, впрочем, случалось редко. Напротив, запись «день провел весело» обычна для дневника. Всё это, конечно, было задолго до того, как на его плечи упало бремя власти.
Но не менее часто он и плакал. 25 апреля 1828 г. десятилетний Александр записал в дневнике: «Прощался с Папа. Он едет в Тульчин. Папа мне сказал, что когда мне захочется плакать, то вспомнить, что я солдат».
Чуть позже стали проявляться и другие его качества — вспыльчивость и гневливость пополам с одходчивостью. Как-то на уроке он отвлекся, залюбовавшись на кошку. Учитель Юревич хотел ее прогнать, но Александр крикнул ему: «Лучше пойдите прочь, нежели взять кошку» — и тут же «сожалел о своей грубости». Эта неуравновешенность с годами не сгладилась. Уже, будучи императором, он мог плюнуть в лицо незадачливому собеседнику, раскричаться, но тут же обнять, обласкать и даже просить прощения за свой необузданный порыв.
Обучение завершалось двумя большими путешествиями — по России и по Европе. В это время они много переписывались с отцом. Послания Николая I обычно были подписаны: «Твой старый верный друг Папа Н.»; письма наследника — как правило: «Твой навсегда Александр», но иногда и шутливо: «Твой дядюшка Александр», «Твой старый Мурфич», «Твой старый московский калач». Отец подчас поддерживал такие шутки, называя сына: «деде», «деденек».
«Лучше свыше, нежели снизу…»
Первые годы правления императора Александра II прошли в потрясениях. На престол он взошел, когда стало ясно, что Россия впервые за многие десятилетия проигрывает крупную войну, да еще и на собственной территории — в Крыму. Сегодня трудно вообразить, насколько это был болезненный удар по имперскому самосознанию.
Когда Александр II взошёл на престол, он начал чистку кабинета министров, удаляя ставленников своего отца — хотя и, следуя наставлениям последнего, не спешил с переменами, присматриваясь к делам. Когда в отставку был уволен главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями Петр Клейнмихель, разволновалась вдовствующая императрица Александра Фёдоровна, у которой в голове не укладывалось, как это сын может не продолжать дело своего отца и удалять его любимцев. Александра Фёдоровна стала нервно выговаривать своему сыну: «Как можешь ты удалять с министерства такого преданного и усердного слугу? Его избрал твой отец, а кто лучше твоего отца умел распознавать и выбирать людей?»