Известно, что Александр III наложил на ее дело резолюцию: «Отпустите старую дуру». Многие до сих пор повторяют эти слова с восторгом — мол, одним росчерком пера, без тюрем и ссылок он морально уничтожил противника. Но всё было сложнее. Ее отпустили, да не совсем. Без суда писательницу сослали в Вологодскую губернию, в Яренск, затем — в Сольвычегодск. В 1892 году условия ее ссылки значительно улучшились: она переселилась в усадьбу Воробьёво, что в Смоленской губернии. Конечно, под надзор полиции, но — в усадьбу, принадлежавшую подруге, О. Н. Поповой. Там и климат мягче, и возможностей для литературной деятельности больше. Может быть, именно к этому переселению и относится лапидарная запись императора, которого Цебрикова, кстати, надолго пережила? А умерла она в марте 1917 года, получив известие о Февральской революции. Возможно, чувствовала себя победительницей.
Есть ли у России союзники?
Ну, и, наконец, истории внешнеполитические, всем известные и милые сердцу патриота.
Однажды император, любивший порыбачить, сидел с удочкой на берегу пруда в своей любимой Гатчине. Ему доложили, что министр иностранных дел просит его принять — дело срочное, не терпящее отлагательств. Александр Александрович, не отвлекаясь от удочки, произнёс фразу, ставшую крылатой: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать».
В другой раз, во время дипломатического обеда австрийский посланник стал достаточно бестактно намекать на то, что Австро-Венгрии достаточно будет трех-четырех корпусов, чтобы ликвидировать беспорядки на Балканах. Император взял со стола серебряную вилку, согнул ее тремя пальцами в узел и тихо сказал:
— Вот что я сделаю с вашими корпусами.
Надо ли пояснять, что Россия ни в какую войну тогда не вмешалась. Но демонстрировать своё превосходство он умел.
До сих пор даже высокопоставленные государственные деятели часто повторяют шутку Александра III, которую в наше время знают даже дети:
«У России нет друзей. Нашей огромности боятся. Во всем свете у нас только два верных союзника — наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас». Часто вместо друзей говорят «союзников». Можно припомнить и замечательный тост «За здоровье моего друга, князя Николая Черногорского, единственного искреннего и верного союзника России вне ее территории».
Конечно, это именно шутка. Конечно, в ней много правды — как и в поговорке «в картишки нет братишки». Но сам Александр Александрович вовсе не отрицал возможности дипломатии. И подписал, пожалуй, самый масштабный договор в истории России, объединивший Россию с Францией и политически, и экономически. А для наших нынешних дипломатов царская шутка стала своего рода индульгенцией: если всё равно у нас нет друзей (а некоторые говорят — нет и союзников) — то к чему старания? Так можно оправдать инертность в международных делах, а она приводит к поражениям. Александр III и его верный министр иностранных дел Николай Гирс отлично это понимали.
И потому завершить этот цикл крылатых историй, связанных с международными делами, следует всё-таки французским сюжетом. В июле 1891 года в Кронштадт прибыла эскадра адмирала Жерве. Встречали союзников по-царски. Император, обнажив голову, выслушал гимн республиканской Франции — революционную «Марсельезу». А в ответ на недоумение своего гофмаршала, ответил: «Это их гимн, значит, его и следует играть. Или, князь, Вы хотите, чтобы я сочинил новый гимн для французов. Нет уж, играйте тот, какой есть». И добавил: «Подождите. Сейчас они, республиканцы, окажут такое же почтение нашему гимну — «Боже, царя храни». И действительно: оркестр грянул русский гимн — и все штатские французы обнажили головы. Думаю, эта шутка императора для наших дипломатов должна быть важнее, чем ссылка на армию и флот. Хотя и идеализировать договор с французами не стоит. Это был компромисс, в котором был заложен и благотворный, и разрушительный для нашей страны потенциал. Так всегда и бывает в большой политике. Несмотря на почти детское благородство души, Александр III крепко это понимал.
Эхо анекдотов
Жена заслуженного морского офицера, адмирала Степана Лесовского — Елизавета Вестман — после смерти супруга получала за его заслуги пенсию от государства.
Однажды вдова Лесовского решила снова выйти замуж. Ну что же, вполне нормальное женское желание. Если бы только не одно меркантильное стремление — Елизавета, вступая в повторный брак, очень хотела сохранить приличную пенсию своего героического бывшего супруга. Она написала прошение на высочайшее имя о сохранении ей пенсии в надежде, что монарх и Россия «не забыли службу её мужа, адмирала Лесовского».