— А ваш Петр Великий, возымев такую фантазию, неминуемо провел бы ее в жизнь, невзирая на все политические и финансовые трудности. Было бы для России хорошо или нет — это другой вопрос».
Этот непритязательный — не для истории — диалог недурно раскрывает характер императора, в том числе — его самоиронию. Он понимал, что Пётр — мощная сила. Но считал его, говоря словами одного из героев любимого Николаем Александровичем Гоголя, «в сильнейшей степени моветоном».
Антиподом Петра он был еще и потому, что серьезно, с перехлестами, относился к вопросам «царской крови» и не любил морганатических связей, к которым Петр Алексеевич относился с солдатской простотой. Также, в отличие от Петра, Николай Александрович не любил скабрезностей. На него воздействовала «буржуазная мораль». Хотя шутки и анекдоты выслушивал не без удовольствия. Именно выслушивал, сам инициативу не перехватывал.
На некоторых фотографиях — а их от Николая Александровича осталось немало — в молодые годы он подчас выглядит счастливым человеком и даже балагуром, который умеет получать удовольствие от жизни, от дружбы, от молодецких забав, от семейных развлечений. Известны его снимки, сделанные в 1899 годы в замке Вольфсгартен в Германии. Целая серия. Там русская императорская чета провела дружескую встречу с великим князем Александром Михайловичем, принцессой Датской Ингеборгой и принцем Греческим Николаем. Как только они не позировали — и с клоунской мимикой, и верхом друг на друге…
Некоторая эксцентрика отличала и стиль, к которому император иногда прибегал в одежде. Обыкновенно он носил скромный и удобный полковничий мундир. Но иногда резвился — и, по мнению строгих критиков, даже совмещал несовместимое. При он исправно этом сохранял серьезное выражение лица.
«Недели через две от вас ничего не останется…»
Его юмор — камерного свойства. Выступая перед многочисленной аудиторией (даже военной), царь не добивался всеобщего хохота. Император не любил торжеств, громких речей, этикет ему был в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное, всякая широковещательная реклама, — отмечал историк Сергей Ольденбург, написавший подробное жизнеописание Николая II.
В несколько идиллических воспоминаниях Николая Дмитриевича Семёнова Тян-Шанского, внука знаменитого путешественника, служившего на императорских яхтах, есть такой эпизод: «Помню… один совершенно исключительный случай, говорящий о необычайной деликатности Государя. Накануне я стоял «собаку», то есть вахту, от двенадцати до четырех часов ночи, и Его Величество, выйдя в первом часу ночи на палубу, пожелал мне спокойной вахты.
Утром он обратился к вахтенному начальнику, прося его вызвать меня для прогулки на двойке, но потом, вспомнив, что я стоял «собаку», сказал, что не надо меня будить. По возвращении с прогулки все сопровождавшие Государя приглашались к чаю — подавалась чудная простокваша, молоко и фрукты. Государь сам обращал внимание на то, кто что ест, и приказывал Великим Княжнам угощать нас и сам же нередко рассказывал с большим юмором воспоминания о своих посещениях, когда он был еще наследником, иностранных государств. В обращении с матросами и нижними чинами чувствовалась неподдельная, искренняя любовь к простому русскому человеку. Это был поистине отец своего народа».
Юмор проступал в его речах и записках ненавязчиво, тихомолком. Хотя мог оказаться и обидным для некоторых персон.
Известна реплика императора, сказанная в ответ на что-то очень прогрессивное и либеральное министру иностранных дел Сергею Сазонову: «Поверьте мне, если когда-нибудь вы или другие вроде вас очутитесь лицом к лицу с русским народом, недели через две от вас ничего не останется».
Однажды — дело было на яхте — глава правительства, граф Сергей Витте, досаждал императору серьезным докладом в те минуты, когда Николай II был в настроении поразвлечься и отдохнуть.
Когда граф, наконец, уехал, государь весело сказал: «Ну, слава Богу, теперь не вредно сыграть партию в домино». И пригласил своих партнеров в царскую рубку. Когда все уселись, император, затянувшись толстой папиросой, заметил: «Хорошо быть дома, в своей компании и когда уйдут гости… Кто начинает?»
Он частенько, надевая маску беззаботности, высмеивал чиновников, которые казались ему скучными.
Витте, как известно, сторицей ответил ему в своих мемуарах. «Нужно заметить, что наш государь Николай II имеет женский характер. Кем-то было сделано замечание, что только по игре природы незадолго до рождения он был снабжен атрибутами, отличающими мужчину от женщины».