И только год спустя удалось моему папе уломать мою маму и зачать меня.
И так моё зачатие произошло 1–го апреля 19<0>5 года.
Однако все папины рассчёты рухнули, потому что я оказался недоноском и родился на четыре месяца раньше срока.
Папа так разбушевался, что акушерка, принявшая меня, растерялась и начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез.
Присутствовавший при этом один наш знакомый студент Военно — медицинской Академии заявил, что запихивать меня обратно не удастся. Однако, несмотря на слова студента, меня всё же запихали, но, правда, как потом выяснилось, запихать‑то запихали, да второпях не туда.
Тут началась страшная суматоха. Родительница кричит: "Подавайте моего ребёнка!" А ей отвечают: "Ваш, говорят, ребёнок находится внутри вас". "Как! — кричит родительница. — Как ребёнок внутри меня, когда я его только что родила!" "Но, — говорят родительнице, — может быть вы ошибаетесь?" "Как! — кричит родительница — ошибаюсь! Разве я могу ошибаться! Я сама видела, что ребенок только что вот тут лежал на простыне!" "Это верно, — говорят родительнице, — но, может быть, он куда‑нибудь заполз". Одним словом, и сами не знают, что сказать родительнице.
А родительница шумит и требует своего ребёнка.
Пришлось звать опытного доктора. Опытный доктор осмотрел родительницу и руками развёл, однако всё же сообразил и дал родительнице хорошую порцию английской соли. Родительницу пронесло и таким образам я вторично вышел на свет.
Тут опять папа разбушевался, дескать, это, мол, ещё нельзя назвать рождением, что это, мол, ещё не человек, а скорее наполовину зародыш и что его следует либо опять обратно запихать, либо посадить в инкубатор.
И вот посадили меня в инкубатор.
ИНКУБАТОРНЫЙ ПЕРИОД
В инкубаторе я просидел четыре месяца. Помню только, что инкубатор был стеклянный, прозрачный и с градусником. Я сидел внутри инкубатора на вате. Больше я ничего не помню.
Через четыре месяца меня вынули из инкубатора. Это сделали как раз 1–го января 1906 года. Таким образом, я как бы родился в третий раз. Днём моего, рождения стали считать именно 1–ое января.
СЪЕЗЖАЮТСЯ ГОСТИ
Ч е т в е р т ы й г о с т ь. Каша подана.
Г о с т ь с о п а х а л о м. Кого поцеловать: хозяйку или хозяина?
Ч а с о т о ч н ы й г о с т ь. Ах батюшки! Я без рукавов!
Т а т ь я н а Н и к о л а е в н а. Кхэ, кхэ. Я сегодня утром наболтала муки в рот и чуть не подавилась.
Д я д я В о н ь. Ох, молодежь пошла!
Х о з я и н.
Идемте, гости, на порог
есть лепешки и творог.
Вот вам соль и вот вам гриб.
Вот вам гвозди. Я охрип.
Г о с т и. Не хотим еды, хотим танцы!
Х о з я й к а. Музыканты! Эть! Два! …три! (Музыканты с размаха прыгают в воду.)
Х о з я й к а. Эх, совсем не то вышло.
Ч а с о т о ч н ы й г о с т ь. Нам что ли выкупаться?
В о с е м ь г о с т е й х о р о м. Ну вот тоже в самом деле!
В о с е м ь д а м х о р о м. Ну вот тоже в самом деле!
К н я г и н я М а н ь к а — Д у н ь к а. Я, господа, вся в веснушках, а то была бы красавица… Честное слово!
Г о с т ь Ф е д о р. Гхе, гхе, с удовольствием.
С о л д а т в т р у с и к а х. Разрешите Вам, княгиня Манька — Дунька, поднести букет цветов.
Г о с т ь Ф е д о р. Или вот этот гребешок.
С о л д а т в т р у с и к а х. Или вот эту пылинку.
Г о с т и. Тише! Тише! Слушайте! Сейчас Дядя Вонь расскажет анекдот.
Д я д я В о н ь (встав на стул). Прочел я в одной французской книжке анекдот. Рассказать?
Г о с т и. Да — да!
Т а т ь я н а Н и к о л а е в н а. Безусловно!
Д я д я В о н ь. Одна маленькая девочка несла своей бедной матери пирожок с капустой и с лучком. Пирожок был испечен на чистом сливочном маслице и посыпан тминцом.
Г о с т и. Ох — хо — хо — хо — хо! Уморил!
Д я д я В о н ь. Послушайте, это еще не все, еще дальше есть! Подходит к девочке добрый господин и дает золотую монету и говорит: вот тебе, девочка, золотая монета, отнеси ее твоей бедной матери.
Г о с т и. Ха — ха — ха! Ловко он ее!
Д я д я В о н ь. А она, представьте, говорит: я прачка.
Но он почему‑то задержался, будто нарочно для того, чтобы подставить голову под кирпич, упавший с крыши. Господин даже снял шляпу, обнаружив свой лысый череп, и, таким образом, кирпич ударил господина прямо по голой голове, проломил черепную кость и застрял в мозгу.
Господин не упал. Нет, он только пошатнулся от страшного удара, вынул из кармана платок, вытер им лицо, залепленное кровавыми мозгами и, повернувшись к толпе, которая мгновенно собралась вокруг этого господина, сказал:
— Не беспокойтесь, господа: у меня была уже прививка. Вы видите, — у меня в правом глазу торчит камушек. Это тоже был однажды случай. Я уже привык к этому. Теперь мне все трын — трава!
И с этими словами господин надел шляпу и ушел куда‑то в сторону, оставив смущенную толпу в недоумении.