Особенно он дорожил следующей карикатурой.
Нарисован забор. Вдали каланча с вывешенными шарами и красным флагом (сбор всех частей). На заборе висят какие-то цветные лохмотья, а обозленная собака стоит на задних лапках, карабкается к лохмотьям и никак не может их достать.
Подпись:
«Далеко Арапке до тряпки» (в то время в Петербурге был обер-полицмейстером Трепов, а в Москве Арапов).
— Вот идиоты, — говорил Н. И. Огарев.
Ну кто бы догадался! Так бы и прошла насмешка незаметно… Я видел этот номер «Будильника», внимания на него не обратил до тех пор, пока городовые не стали отбирать журнал у газетчиков. Они все и рассказали».
«Об обер-полицмейстере Козлове есть следующий анекдот. Он был холост, и дамой его сердца была очень известная в Москве великосветская фешенебельная портниха Мамонтова, жившая там же, на Тверском бульваре, где находился и обер-полицмейстерский дом. Сначала она жила на той же стороне бульвара, а потом переехала на противоположную. Вдруг в издававшемся тогда юмористическом журнале «Будильник» появилась картинка, изображающая козла, важно идущего через бульвар с надписью: «Прежде козел ходил по бульвару, а теперь стал ходить через бульвар» или что-то в этом роде».
Похвальных эпитетов А. Хабарова удостоился обер-полицмейстер А. А. Власовский:
«Это был выдающийся талант, можно сказать виртуоз в своем деле, большой художник, умевший придать своему делу особую красоту, полицейский эстет своего рода».
«Только что вступив в должность, он энергично повел дело и тотчас же дал почувствовать свою властную руку. Он начал с внешнего порядка в городе. На место невзрачных прежде людей Власовский набирал молодых высоких солдат…Это были силачи м великаны, стоявшие на перекрестках улиц как бы живыми колоннами или столбами.
Заведена была строгая дисциплина. Не только околоточных надзирателей, но и участковых приставов — иные из последних были в чине полковника — он ставил в качестве дисциплинарного взыскания также на перекрестках улиц часов на 5 или 6 на дежурство, с которого нельзя было сойти. Какой-то околоточный в день Рождества Христова зашел к обер-полицмейстеру и расписался у него в книге в числе поздравителей — за это был посажен на 7 суток под арест».
Под особое внимание Власовский взял уличное движение и мигом навел там порядок. В те времена главными нарушителями уличного движения были извозчики, лихачи и матершинники. Их ругань славилась по стране и стала своеобразным эталоном. Не зря вошла в обиход фраза: «ругается, как извозчик». Причем обложить они были способны любого, в том числе и полицейского.
Известный философ Константин Леонтьев как-то оборвал извозчика, грубившего полицейскому, ударом кулака: «Как смеешь ты прекословить? Ведь он поставлен полицмейстером, а тот — губернатором, а губернатор — Государем…. А Государь….» И многозначительно указал пальцем в небо.
О том, как обер-полицмейстер приструнил эту своевольную братию, рассказывает А. Хабаров:
«Нельзя себе представить что-либо более разнузданное и безобразное, нежели поведение московских извозчиков на улице…..Когда обыватель желал нанять извозчика и раздавался крик: «Извозчик», они быстро вскакивали на козлы и с дикими криками, стоя, погоняя лошадей, неслись необузданной ордой к нанимателю, крикнувшему извозчика. Стон стоял в воздухе от этого дикого крика и ругани, которую ненанятые извозчики посылали вслед счастливцу, которому удалось посадить седока, своему же земляку и приятелю, с которым только что вели самый дружественный разговор. …. С грузами ломовые извозчики ехали длинным обозом, не держа интервалов между возами и задерживая движение экипажей и пешеходов, пустые — они неудержимо мчались, грозя немилосердно раздавить и сокрушить все на своем пути.