— Чтоб не было!
Но смысл приказа так и остался непонятным как для его помощников, так и для репортера. А потому никто ничего для его выполнения не предпринимал.
Известными персонами для жителей городов были и полицмейстеры. В Москве и Санкт-Петербурге они, так сказать, руководили районными управлениями внутренних дел. Например, у московского обер-полицмейстера находилось в подчинении три полицмейстера. А вот в губернских и уездных городах полицмейстеры по аналогии с нынешними днями возглавляли ГУВД-УВД.
В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи» рассказывает историю, связанную с московским полицмейстером Лужиным:
«Был в шестидесятых годах в Москве полицмейстер Лужин, страстный охотник, державший под Москвой свою псарню. Его доезжачему всучили на Старой площади сапоги с бумажными подошвами, и тот пожаловался на это своему барину, рассказав, как и откуда получается купцами товар. Лужин послал его узнать подробности этой торговли. Вскоре охотник пришел и доложил, что дня рано на Старую площадь к самому крупному оптовику-торговцу привезли несколько возов обуви из Кимр.
Лужин, захватив с собой наряд полиции, помчался на Старую площадь и неожиданно окружил склады обуви, указанные ему. Местному приставу он ничего не сказал, чтобы тот не предупредил купца. Лужин поспел в то самое время, когда с возов сваливали обувь в склады. Арестованы были все: и владельцы складов, и их доверенные, и приехавшие из Кимр с возами скупщики, и продавцы обуви. Опечатав товар и склады, Лужин отправил арестованных в городскую полицейскую часть, где мушкетеры выпороли и хозяев склада, и кимрских торговцев, привезших товар.
Купцы под розгами клялись, что никогда таким товаром торговать не будут, а кимряки после жестокой порки дали зарок, что не только они сами, а своим детям, внукам и правнукам закажут под страхом отцовского проклятия ставить бумажные подошвы».
В памяти потомков кто-то из полицмейстеров остался самодуром, кто-то строгим, но справедливым начальником, а вот калужский полицмейстер Евгений Иванович Трояновский запомнился исключительно добрыми делами. Прежде всего деятельным участием в строительстве и деятельности столовой для бедных и работного дома, где содержались бомжи и беспризорники. В 1911 году его 25-летний юбилей в должности полицмейстера был отмечен в Калуге пышными торжествами. В Богоявленской церкви был совершен молебен, и священник отец Волхонский сказал, что «ни при каких обстоятельствах всей своей служебной деятельности не угашал Евгений Иванович яркого пламени в своем сердце любви к ближнему.» А старшие городовые так обратились к юбиляру: «Дорогой Отец-Начальник! Будучи преисполнены чувством теплой благодарности за Ваше умелое руководство и чисто отеческую заботу о нас…» Хотя кто знает, может быть, городовые на самом деле думали иначе, а на словах лишь «прогибались» перед начальством.
ЧАСТНЫЕ ПРИСТАВЫ, КВАРТАЛЬНЫЕ НАДЗИРАТЕЛИ, УРЯДНИКИ, ГОРОДОВЫЕ И ДРУГИЕ ПОЛИЦЕЙСКИЕ ЧИНЫ
Очень сложно проводить аналогии между нынешней структурой подразделений органов внутренних дел и дореволюционной. И возможно этого просто не следует делать. Поэтому есть резон просто представить тех полицейских чинов, которые на протяжении многих лет олицетворяли благочиние и покой в городах и поселках России.
Следующей за полицмейстером должностью в табеле о рангах полицейского аппарата был частный пристав. Его должность по Уставу благочиния соответствовала 10-му классу, была весьма ответственной и очень беспокойной, а потому люди за нее особенно не держались. Например, в Екатеринбурге частные приставы начинали искать другую работу после 2,5–3 лет. Только один из них в первой половине XIX века проработал более 10 лет.
Существует мнение, что чаще всего на должность частных приставов назначались люди, не без образования, но неудачники: коллежские регистраторы, другие служащие невысоких чинов, а также дворяне, у которых не задалась военная служба. Однако из тех документов и баек, которые до нас дошли, складывается иная картина. Именно приставы зачастую раскрывали самые сложные и запутанные преступления. Чего стоит только такой пример:
Однажды жертвой преступников стал сам министр внутренних дел Александр Тимашев. Он приехал из Петербурга в Москву, чтобы повидаться со старушкой матерью, и решил посетить там обедню в Успенском соборе Кремля. Вернувшись домой, министр обнаружил пропажу кошелька и золотого портсигара с бриллиантовой монограммой. Вернуть похищенное помог пристав Хотинский. Хорошо зная преступный мир Москвы, он выяснил, что в Успенском соборе в тот день работали карманники Николай-цыган и Егор-истопник. Разыскав Николая, Хотинский предупредил его: «Ты меня хорошо знаешь. За мной не пропадет. Через два часа верни украденное. Не вернешь — раскаешься». Вскоре Хотинский уже вручал кошелек и портсигар Тимашеву. Министр похвалил пристава: «Вы работаете лучше лондонской полиции, которая считается образцовой».