17 ноября 1886 года в Петербурге состоялась «добролюбовская демонстрация», посвященная двадцатипятилетию со дня его смерти. К толпе студентов, двигавшейся от Волкова кладбища в сторону Невского проспекта, подъехал полицейский генерал Грессер. Он вышел из экипажа и вступил в переговоры со студентами передних рядов. Среди них был студент-технолог в старой выцветшей фуражке, который с насмешкой слушал генерала и курил дешевую папиросу. Грессер укоризненно заметил ему:
— Вам бы, молодой человек, следовало немножко постесняться меня и не курить в моем присутствии!
Студент спокойно ответил:
— Ну, полноте! Я не стесняюсь даже своих товарищей и курсисток, чего же мне стесняться незнакомого полицейского?
Грессер побагровел от злобы, но промолчал, так как одному вызывать раздражение студенческой толпы было небезопасно.
Во время «добролюбовской демонстрации» некоторые из студентов негодовали:
— В России даже Богу молиться не позволяют.
Один из городовых на это укоризненно заметил:
— Ах, господа, господа! Вам ли о Боге говорить!
Два афоризма одного полицейского
Один помощник пристава во время обыска обнаружил статью Л. Н. Толстого «Неужели это так надо?» и увлекся ее чтением. Через некоторое время он отдал статью руководившему обыском жандармскому офицеру со словами:
— Какой, однако, Толстой односторонний человек!
Он же однажды так отозвался об одном революционере:
— Сергей Андреевич — большой идеалист, он даже у нашего брата хочет душу найти!
1 марта 1887 года по старому стилю на Невском проспекте были арестованы несколько студентов, у которых в толстых книгах были вделаны динамитные шашки для покушения на императора Александра III. Через несколько дней после этого на Невском был замечен студент с толстой книгой под мышкой, который лениво прогуливался. А как раз в это время ожидался проезд императора. Полицейские скрутили подозрительного студента, не обращая внимания на его протесты, и, дав ему несколько подзатыльников, отвели в отделение. Там ему велели раздеваться для обыска, ничего подозрительного не нашли и стали перебирать его вещи. Разбирая его документы, начальник отделения Сикиринский понял, что арестовали сына статс-секретаря Островского. Перед студентом извинились и отпустили его домой, но тот стал горячиться и потребовал, чтобы его отвели к Грессеру, который бывал у его отца в гостях.
Грессер не мог понять, чего тот добивается, и любезно спросил его:
— Чем вы, собственно недовольны?
Тот возмущенно говорит:
— Помилуйте, меня оскорбили, меня связали, меня били, наконец!
Грессер объясняет:
— Но ведь вас приняли за злодея.
Студент все еще горячится:
— Мне от этого не легче. За кого бы меня ни приняли, все же не следовало надо мной издеваться.
Грессер все еще любезен:
— Но, дорогой мой, ведь сыщики — не джентльмены. На такую должность, сами понимаете, порядочный человек не пойдет. Но постойте, я дам вам удовлетворение. Позвать агентов, арестовавших господина студента!
Когда явились смущенные сыщики, Грессер покрыл их отборным матом, а потом спросил у студента:
— Ну, вы довольны?
Студент все горячится:
— Помилуйте, ваше превосходительство, чем же я могу быть доволен?
Грессер пожал плечами:
— Ну, знаете, больше я ничего не могу сделать!
Сын статс-секретаря идет домой и жалуется своему отцу, который тоже возмущается и едет для объяснений к Грессеру:
— Помилуйте, это Бог знает что. Хватают среди бела дня ни в чем неповинного человека…
Грессер перебивает его:
— Ну, знаете, тоже и ваш сын… В такое время и прогуливается по Невскому… в студенческой форме и с толстенной книгой под мышкой…
Сановник изумился:
— С чем же должен, по-вашему, ходить студент? С пирогами, что ли?
Грессер только пожал плечами.
Писатель Андреев-Бурлак однажды ночевал в переполненной губернской гостинице. А было это во время многочисленных покушений на императора Александра II. Утром он был разбужен тем, что кто-то возился под его кроватью. С испугом он спросил:
— Что такое?
Из-под кровати вылез дворник с двумя мятыми флагами и недовольно пробурчал:
— Вишь, флаги велели вывешивать! Опять промахнулись!
Но, конечно же, более наглядное представление о той или иной ситуации дают не анекдоты, а исторические книги и документы. Лично мне нравится как сумбур российского революционного движения описывается в книге В. Пикуля «На задворках великой империи». Вроде бы все хотят как лучше, а от этого всем только хуже. Драматизм и идиотизм одновременно. Любопытно, что одни из наиболее привлекательных персонажей в этой книге: полицмейстер Чиколини и губернский жандарм Сущев-Ракуса. Первый гибнет незадолго до пенсии от бомбы оставленной некими бандитами после ограбления магазина, а второй сам сводит счеты с жизнью.