– Приноси свои бумаги, – закончил Иосия разговор и хлопнул Лазаря по плечу, – и можешь становиться к строгальному станку.
Лазарь побрел назад, в Вифанию, и там попросил у писаря совета старейшин новые документы.
– Лазарь, Лазарь, – задумчиво повторил канцелярист, ковыряя в носу, – был у нас в городе один Лазарь, но он недавно помер.
– Это я и есть, – скромно сказал Лазарь.
– Иди ты! – рассмеялся писарь, но тут же посерьезнел. – Ты не где-нибудь, а в учреждении, и шуточки здесь не к месту. Тем более такие примитивные.
– Но это в самом деле я, – сказал Лазарь, не моргнув глазом.
Писарь испугался.
– Тогда чего же ты стоишь здесь? – недоверчиво спросил он.
– Меня воскресили, – пробормотал Лазарь.
– Ишь ты. Скажи, пожалуйста. И кто же тебя воскресил?
– Некий Галилеянин.
– Не слыхал о таком, – обронил писарь. В его бумагах такой не числился, значит, его никогда и не существовало. – А что тебе здесь, собственно, нужно? – спросил он с подозрением.
– Мне нужны новые документы, – сказал Лазарь. – Свидетельство о рождении, трудовая книжка и так далее.
Лицо писаря стало неприступно строгим. Буквально на глазах он становился молекулой власти.
– Свидетельство о рождении, – писарь не говорил, а гвозди вколачивал, – выдается при рождении.
– Это именно мой случай, – с надеждой ухватился Лазарь за эти слова, – хотя и не совсем обычный.
Писарь затряс лысиной:
– Нет. Рождение – это когда родитель или другое лицо, им уполномоченное, приносит подтверждение от фельдшера или от повитухи, что человек действительно родился. Ты можешь принести подтверждение от повитухи? И вообще – есть у тебя родители?
– Нет, – честно отвечал озадаченный Лазарь.
– Ну, вот видишь, – писарь положил свои костлявые руки на стол с чернильницей. – Уж больно просто вы себе все представляете. Этак ведь может кто угодно прийти: гони, мол, документы, а потом загонят их на стороне.
– Но я... – по-видимому, Лазарь хотел сказать, что он...
– Послушай, – писарь еще не потерял интереса к своему собеседнику, – а об этом самом, ну, об этом воскресении, существует какой-нибудь официальный протокол?
– По-моему, – прошептал Лазарь, – пока еще нет.
– Ну вот, пожалуйста! – торжествующе воскликнул писарь. – Нет, честное слово, я этот народ никак не могу понять: как вы себе все это представляете? Значит, приходит сюда какой-то – как бишь его звали?
– Назарянин.
– Только что ты называл его по-другому.
– Назарянин или Галилеянин. Все зовут его Учителем.
– Значит, приходит сюда какой-то учитель – Бог знает, есть ли у него вообще учительский диплом – и давай воскрешать людей. Без официального разрешения, без согласия властей, без печати. Слыханное ли это дело? Можно ли такое терпеть? Это кончилось бы всеобщим хаосом. – Тут писарь о чем-то вспомнил. – Постой, – он поднял указательный палец. – Лазарь, Лазарь... – опять повторил он и начал рыться в бумагах на полке. – Лазарь! Ну, что я говорил? Вот он, голубчик! Вот его свидетельство о смерти! Умер от воспаления легких! Черным по белому! Законный документ! Не понимаю, чего тебе еще нужно?
– Но я живой, – мучительно выдавил из себя Лазарь.
– Нет! – прикрикнул на него писарь. – Вот тут ты ошибаешься. С того момента, как это свидетельство о смерти приобрело законную силу, ты покойник. – Немного успокоившись, писарь объяснил назидательным тоном: – Пойми же, любезный. Если б люди воскресали из мертвых по своей прихоти или по поводу прихода какого-то бродячего лекаря или шамана, тогда рухнул бы весь административный аппарат! Представляешь, чем бы все это кончилось?
– А нельзя ли, – осторожно намекнул Лазарь, – хоть разочек сделать исключение... Я бы вас отблагодарил...
– Исключение? – ехидно захихикал писарь. – Исключения возможны при договоре о купле-продаже недвижимости или при взимании десятины из урожая, но не в вопросах жизни и смерти! Закон предусматривает все!
Тут у обессиленного и отчаявшегося Лазаря лопнули нервы.
– Но ведь я же здесь! – заорал он на представителя законной власти. – Вот он я, стою перед тобой, ты меня видишь, разговариваешь со мной! Значит, я живой! Значит, я не мертвый! Так или нет?
Тут чиновник поднял крик, и стража вывела Лазаря. Писарь кричал ему вдогонку, что не сегодня завтра к нему может приехать ревизия из Рима и что он не собирается садиться из-за какого-то сумасшедшего, который здесь вообще не мог быть, поскольку он не существует, как свидетельствует официальный документ.
Кажется, только это обстоятельство и спасло Лазаря от порки и от карцера.