Колумб
По извилистому берегу реки Писуэр равнодушной поступью вышагивает ослица; в седле сидит некий Фернандо де Рохас, юрист и писатель; он чувствует сильную усталость, он странствует из Саламанки уже несколько дней, и все зигзагами; как и подобает поэту, он уже трижды основательно заблудился, а один раз на него напали разбойники, но своим красноречием он убедил их отпустить его с миром; ему хотелось отдохнуть в тени пробковых дубов, однако недавно он увидел с холма место, где реки Дуэро и Писуэр сливаются в общее русло, и пришел к заключению, что близок к цели своего путешествия — славному городу Вальядолиду.
Меньше чем через два часа он вступил в одни из городских ворот — точнее, в Пуэрта-дель-Кармен,— добрался до площади Пласа Майор и расположился на постоялом дворе с гордым и романтичным названием «Эль Кабальеро Мио Сид» («Рыцарь мой Сид»). Здесь он наконец-то с аппетитом пообедал: заказал баранину на вертеле, вареные бобы и (в придачу) знаменитое вино, что из виноградников в Тордесиллас, на пологих песчаных склонах над рекой Писуэрга. Фернандо де Рохас начал отходить и постепенно поддался приятному чувству, что все же совершил это странное путешествие не совсем напрасно. Он посидел немного, выкурил две сигарильи и жестом поманил трактирщика.
— Что угодно сеньору?— спросил корчмарь неопределенного возраста с учтивым поклоном; до женитьбы на вдове-трактирщице он работал в Барселоне официантом и знал, как себя держать с чистой публикой.
— Послушайте,— сказал Фернандо де Рохас и откинулся настолько удобно, насколько позволяла неудобная лавка,— вы слышали о трактире по имени «Эль Маго Висенте»?
— Мы чем-то не угодили сеньору?— забеспокоился хозяин «Рыцаря Сида».
— Нет,— отвечал писатель,— я ищу человека, которого каждый вечер можно найти в заведении с этим забавным названием.
— Есть у нас в городе такой ресторан?— спросил трактирщик глазастого ученика, который неподалеку вытирал кричаще-красной салфеткой тяжелые бокалы из свинцового стекла.
— Ресторана нет,— сказал паренек с лукавой улыбкой,— а притон есть.
— Так я и думал,— заметил литератор.—Вечером проводите меня туда, идет?— И он бросил пареньку эскудильо. Тот ловко поймал монету в только что протертый бокал — раздался глухой звон.
Остаток дня автор «Целестины» посвятил знакомству с городом, на Кампо Гранде записал несколько строк в альбом в переплете из глянцевой телячьей кожи, потом наведался в Коллегиум Сан Грегорид, где приветствовал некоего падре Херонимо Пидаля, который, увы, не предоставил ему желанную информацию о какой-то латинской рукописи Альваро Кордобеса, да и в смежных областях проявил прискорбный недостаток специальных познаний; наконец сеньор Рохас, эстет и бакалавр обоих прав, вошел в собор св.Павла, который уже и тогда был очень старым, хотя нечистым по стилю, собственно, даже уродливым, и погрузился там в размышления.
Можно, пожалуй, сообщить, что шел 1506 год.
Вечером гарсон отвел Фернандо де Рохаса в вышеупомянутый кабак с сомнительной репутацией; юноша расстался с ним, не переступив порога, как бы деликатно давал понять, что работнику такого первоклассного ресторана, как «Кабальеро Мио Сид», не подобает находиться в такой достойной презрения и недостойной конкуренции среде.
Что и говорить, «Волшебник Висенте» превзошел все ожидания юриста. Низкий потолок в трещинах, один-единственный чадный светильник, куча пьяных каменщиков, гончаров и погонщиков мулов, кислое вино, расплесканное по столам, заплеванный пол, спертый воздух. Сеньор Рохас брезгливо пробирался среди бесчувственных тел и обратился к человеку, который мог оказаться хозяином, так как был чуть потрезвее остальных.
— Вы здесь шеф? — деловито спросил он.
— К вашим услугам,— отозвался старик сиплым, прокуренным голосом; сравнительно элегантный господин пробудил в нем респект и неясные надежды.
— Мне нужен человек по имени Кристобаль Колон,— негромко сказал де Рохас.
Старик настороженно заморгал. Поколебавшись, он покачал угловатой головой на короткой шее.
— Такой сюда не ходит.
— Ходит,— спокойно настаивал на своем посетитель.— У меня есть об этом информация из первых рук.
— Сеньор из полиции?— спросил низкорослый трактирщик и уставился на Фернандо де Рохаса близко поставленными, слегка налитыми кровью глазами.
— Нет,— сказал литератор; он сунул старику в руку монету, потом еще одну. Старик покосился на монеты, молча перевел взгляд куда-то в угол. Рохас посмотрел в ту же сторону, чувствуя легкое волнение.
За неструганым трехногим столом, под окном, которое никто не мыл уже полтора столетия, неясно освещенный тусклой плошкой, сидел человек.