Вот бы Брук позавидовала, узнай она, что Луиза обедала вместе с владельцами «Мейси»! Луизе не терпелось рассказать ей об этом. Может быть, как раз в эту минуту Брук подыскивает себе в «Мейси» новое платье для дискотеки.
После этих слов Луиза за весь обед не сказала почти ни слова. Она никак не могла прийти в себя, оттого что этот шикарный красавец, с которым она лишь несколько часов назад пошла на скучноватую, но все же романтическую прогулку, оказался двуличным негодяем. Пусть Тодд не самый красивый и не самый роскошный парень на свете, но он, по крайней мере, не ведет потихоньку двойную жизнь! Она уже начинала жалеть, что в тот день сбежала от него в коридоре. Он заслуживал лучшего отношения.
Когда все сидевшие за столом заговорили об акте Шермана[31] и о монополии «Стандард ойл», Луиза перестала следить за беседой. На уроках истории мисс Моррис еще не дошла до этой главы, и теперь у нее было такое чувство, будто она попала на обед к друзьям своих родителей.
Тогда она сосредоточилась на еде и уписывала ее за обе щеки. За весь этот день Луиза только и съела, что булочку с джемом и сэндвич с куриным салатом, когда вернулась с тренировки по плаванию. Неужели еще утром она была дома, в Коннектикуте? Казалось, с тех пор прошла целая вечность. И есть хотелось ужасно.
Блюда менялись одно за другим: холодные как лед устрицы, на вид похожие на слизняков, а на вкус отдававшие морем, свежевыловленный лосось с огурцом и густым голландским соусом, филе-миньон[32], идеально прожаренный, с артишоками и первыми грибами под названием «трюфели», молодой барашек в мятном соусе, морковное пюре, холодная приправа из спаржи. Каждое блюдо подавалось отдельно, и официанты шествовали один за другим, как на параде. Более изысканных блюд Луиза в жизни не пробовала, и весь этот обед был словно поход в театр. Все было просто потрясающее. Овощи были изумительные. Мясо — нежное, ароматное. И нигде не чувствовалось даже привкуса солодового уксуса. Проголодавшаяся Луиза ела с жадностью, какой раньше в жизни не чувствовала.
— А аппетит-то какой прорезался у моей племянницы, — пошутил мистер Бакстер, пытаясь смягчить ситуацию, которая становилась все более неловкой, потому что остальные дамы за столом лишь едва прикасались к еде.
Он нервно похлопывал себя по голове влажным розовым карманным платком, промокая капельки пота. Луиза подумала, что мисс Бакстер, наверное, никогда так не обжиралась, но ничего не могла с собой поделать.
— Ох, возьму-ка я это для Китти! — воскликнула миссис Астор, завернув баранью отбивную в белую льняную салфетку и укладывая в свою вечернюю сумочку, расшитую серебряным бисером.
— Дорогая моя, как тебе не стыдно, — хохотнув, сказал мистер Астор.
— Кто такая Китти? — спросила Луиза с полным ртом, набитым божественно приготовленным картофельным пюре.
— Глупышка, это же наш эрдельтерьер. Я уверена, что вы ее уже видели. До чего я люблю эту собаку, — захлебывалась от восторга миссис Астор.
— Она ест получше меня, — пошутил мистер Астор, откусывая очередной кусок.
Новый официант выкатил тележку с десертами, нагруженную в несколько ярусов. Некому было подсказать Луизе, что лучше взять лишь самую небольшую порцию, потому что съела она более чем достаточно, — рядом был лишь мистер Бакстер, который с изумлением взирал на ее гастрономические безумства.
Луиза выбрала себе кусок пышного шоколадного торта, лежавшего сверху. Запихнув в рот большую ложку, она обнаружила, что он с начинкой, теплой и вязкой, как шоколадное масло. Начинка идеально сочеталась с нежным ванильным мороженым. С каждой ложкой корсет становился все туже и давил все сильнее. Как только женщины могут в них есть?
Отправив в рот последний кусочек торта, она нехотя призналась себе, что боль не проходит. Откинувшись на спинку стула, Луиза положила руки на туго затянутый корсетом живот. Все же остальные исподтишка поглядывали на нее, хотя и делали вид, что поглощены разговорами.
Луиза раскрыла золотую сетчатую сумочку, чтобы подкрасить губы шикарной помадой мисс Бакстер. Вот бы стащить этот тюбик с собой в Коннектикут. Помада была матово-алой, безупречного оттенка, как у кинозвезд, густой и бархатистой. Теперь такие больше не делают.
В поисках помады, пошарив рукой в глубине обманчиво маленькой сумочки, она достала смятый кусочек картона и расправила его. «Что?! Где я?!»
— Вот ужас-то, мы что, на «Титанике»? — вскричала в панике Луиза, держа в руках кусочек картона.
За столом стало тихо, все вытаращили на нее глаза. Потом дружно, как по команде, расхохотались, словно в жизни не слышали более смешной шутки.