— Даже дважды, — натягивает улыбку и продолжает свои изречения: — Тогда мне было всего одиннадцать, и я чуть не умер. Пуля еле не задела сердце.
Открыв рот, как рыба, я охотно желаю что-то сказать, но за окном довольно резко и неожиданно раздается бурный вопль:
— Они здесь!
Мы срываемся с кроватей с Карлом одновременно. Мне даже в голову не могло взбрести, что в ближайшее время придется повидать вновь отца.
========== Глава 6. Спой мне песенку ==========
— Оставайся здесь! — кричит Карл, готовясь рвануть на улицу Александрии в любой момент.
Не знаю, чем думаю, но что-то будто щелкает в мозгу и я сразу же загораюсь желанием пойти с ним.
— Я с тобой!
— Это опасно! — вытянув руки вперед, будто это остановит меня, хватает мое запястье и дергает на себя. — Ты ранена!
С легкостью вырываюсь из хватки Карла. Одергиваю руку и вглядываюсь в его глаза, хотя корректнее все же сказать, глаз: такой чистый, невинный, но в то же время, выражающий злость, даже ярость из-за моей бойкости и уперства.
И как же хорошо, что я не выбежала на улицу, а Карл этому только поспособствовал. Вспоминаю слова Рика и папы о вражде общин; том, что Спасители грабят слабых, а их приезды в последнее время участились.
С опаской подхожу к окну. Карл идет следом, становясь вблизи меня.
— Что ты хочешь увидеть?
Пропускаю вопрос мимо ушей и заглядываю в окно: жители Александрии столпились в кругу; потрепанные и напуганные люди не могут угомонить бурю эмоций, вызванную ни одним, ни двумя, ни тремя виновниками торжества — их много. Очень. Даже отсюда мне удается услышать гул машин и заметить силуэт огромного грузовика, припаркованного у ворот общины.
— Тук-тук-тук! Поросенок, поросеночек, впусти меня! — звучит слащавый голос папы, который, не церемонясь, бьет битой по коварным железным стенам.
— Черт, — шиплю себе под нос. — Как же не вовремя.
— Нам нужно спрятаться! — Карл хватает меня за здоровое плечо и тянет за собой.
— Отвянь! — вырываюсь и продолжаю наблюдение за терроризирующем общину отцом.
Папа натягивает улыбку злого гения, когда перед ним открываются тяжелые из плотного металлического сплава ворота. Весело покручивает биту и расплывается в волчьем оскале при виде старшего Граймса.
— Рик, дорогой мой, как поживаешь?
Судя по контексту разговора, Рик ожидал, что прибыли Спасители сюда, как обычно, дабы получить некую выгоду в виде припасов. Когда Граймс-старший подмечает, что те приехали рано, отец сразу же опровергает эту мысль.
— Тогда что на этот раз? Опять не выполняем условий сделки?
— Я пришел забрать дочь, — глядит на Рика в упор влюбленными глазенками, которые не скрывают дикий восторг от встречи. — Малыш Дуайти видел, как она попала к вам с раной в плече. И знаешь, Рикки-тикки, если бы не моя любимая дочурка, я бы не просил Дуайта черпать всю необходимую информацию о ее побеге у его бывшей телочки. А она горячая штучка.
Осматривает жителей Александрии. Взор падает на здания общины. Внимательно оглядывает каждое из них, пока так же внезапно выбор не падает на окно, в котором виднеется моя фигура. Казалось бы, куда еще шире усмехаться, но папе это с легкостью удается.
— Челси! Дочурка моя, иди сюда! Нехуй с этими амебами водиться, — саркастичная ухмылка приобретает черты удивления, брови перебираются чуть ли не на лоб, а губы плавно преобразовываются в зверский оскал. — И своего дружка прихвати! Мне этот пацан тоже нужен.
— Зачем тебе Карл? Он еще ребенок. Нет никакого толка в том, чтобы вовлекать его в ваши семейные разборки! — срывается с места и толкает папу в грудь, словно пытаясь достучаться, но не знает как это сделать.
— Послушай: в этом мире все взрослеют намного быстрее. Моя девочка повзрослела даже раньше, чем этот мир покатился ко дну, так что готов поспорить, что яйца твоего сына больше твоих.
Еще пару секунд я стою на месте и не могу пошевелиться. Замираю как статуя и просто наблюдаю за тем, как отец вновь и вновь подзывает меня к себе.
Наконец, когда остолбенение проходит, Карл берет ситуацию в свои руки и ведет меня за собой. Спускаясь по лестнице, грубо обращается ко мне:
— Он твой отец?
Хотела бы я тебе все рассказать, Карл, но сильно сомневаюсь, что отец обрадуется, как мы тобой спускались по одной лишь лестнице минут двадцать.
— Тебе предстоит услышать огромный поток информации. Я потом как-нибудь расскажу, договорились?
Момент истины. Карл кладет руку поверх дверной ручки, поворачивает ее вправо — и мы выходим.
— Привет, дорогуша, — ласково приветствует меня. — Давно не виделись, правда? — подходит прямо к парадной двери, нежно берет меня за подбородок и свободной рукой проводит по красным линиям на щеке, оставленным его мощным ударом. Я суетливо вызволяюсь из плена, будто прикосновение обжигает, и с презрением одергиваю его руку.
— Я не хотел, прости.
Отвожу взгляд, не желая встретиться лицом к лицу с папой.
До Рика, сдается, только сейчас приходит осознание происходящего.
— Я должен был сразу догадаться, что эта девчонка одна из вас. — Выражение его искажает малость удивления и полную палитру агрессии.
Папа обводит Рика взглядом хищника, спешит похлопать того по плечу несколько раз и сказать:
— Одна из нас? Бери выше! Она же моя дочь, гордость нашего рода! Дерзкая, упрямая и целеустремленная — вся в отца! Правда, дочурка?
На секунду кажется, что я провалилась сквозь землю от стыда. Все присутствующие: Рик, Дэрил, Карл и остальные — распахивают глаза так широко, что становится не по себе. Тело зудит в предвкушении очень неприятного, но кое-что вертящееся на языке сказать стоит:
— Ты не можешь просто прибыть сюда и насильно забрать меня в Святилище, — заявляю нервным возгласом. — Половина моей жизни прошла без тебя, а теперь ты в нее врываешься, будто ничего не произошло.
Отец даже не вздумывает проявить чуточку злости; посмеялся да хватит.
— Дорогуша, признайся, тебе промыли мозги? Как это не могу? Ты же моя дочурка!
— Не трогайте нас, — взмолился Рик. — Забирай свою дочь и уходите.
— Что?! — выкрикиваю я. — Вы не можете просто выкинуть меня!
Надеюсь, отец заметит, как мои глаза горят огоньками целеустремленности, и наконец поймет, что я уже достаточно зрелая для принятия более-менее взвешенных решений. Кажется, словно внутри взорвется некий сосуд, разжигающий пламя ненависти только сильнее и испепелит любые другие эмоции.
— Заткнись, Челси. Просто… заткнись, — мямлит Рик.
— Девочка моя, — словно смакуя каждую букву, выдает отец. — Мне это так надоело. Пришел я сюда, чтобы забрать тебя домой, но… Карл был бы кстати. Познакомимся, узнаем все втроем друг друга получше, поедим спагетти.
Карл непонимающе глядит на моего старика.
— Пойти куда?
— В Святилище! А куда же еще? — подходит к Карлу и подталкивает того в плечо.
Ранение, про которое на время удалось забыть, резко начинает ныть, кожу сильнее стягивает, и я почти неслышно шиплю «ауч».
— Да что с тобой стало? — удивляюсь я. — Когда из безразличного отца, херового мужа и такого же посредственного учителя ты успел превратиться в… Это?!
Опять подходит вплотную и поднимает мой подбородок кверху. Он заставляет смотреть на него, будто не может удержаться от того, чтобы не потрогать чужое лицо.
— Милая, слушай… Что самое важное при встрече с новыми знакомыми? Правильно, первое впечатление! Как я сказал, пришел сюда я не для того, чтобы пиписьками меряться, — отпускает мой подбородок и оборачивается к Рику. — Знаешь почему, Рик? Потому что понятное дело, что у меня пиписька больше! — громко и гадко загоготав над собственной шуткой, отец обхватывает рукоять биты обеими руками. — Рик-Рик-Рик… мне жаль, но нужно уметь проявлять себя. Спасители!
Не дав времени осознать происходящее, предплечья крепко, до боли, сжимает кто-то из Спасителей. Обернувшись, замечаю знакомую фигуру. Высокий блондин с ожогом на половину лица не позволяет мне вырваться.