Я перестаю замечать на себе обозленные взгляды. Все внутри сжимается и болит. Неужели это и есть та самая совесть?
— Карл, идем спрячем Джудит. Она не должна попадаться на глаза Спасителей.
Карл послушно кивает, и они с Риком бросаются в один из домов, в который папины люди пока что не успели наведаться. Он слишком не примечательный среди остальных: по сравнению с другими маленький, дизайн довольно скудный. Явно, что Спасители оставили его на потом, чтобы пока что вынести мебель и припасы из более многообещающих зданий.
Папа расхаживает по улице Александрии, как по собственному земельному участку. Ему нравится чувствовать свое превосходство и больше всего ему льстит, как выглядит Рик: униженный и растоптанный, полностью подчинен и сломлен.
Некоторые Спасители избивают александрийцев, насмехаются над ними, унижают, но я не решаю вмешиваться.
Наконец, когда бильярдный столик вынесен и поставлен на середину улицы, отец и Спенсер начинают свое соревнование, в котором Монро явно побеждает.
Пока Рика нет рядом этим пользуется Монро: спокойно наговаривает на своего лидера и просит сделать всю грязную работу за него, невзирая на то, что вокруг них собрались александрийцы, чтобы просто поглазеть.
— Рик никудышный лидер, — толкает кием только один шарик и в лузу попадают сразу несколько. Спенсер, походу, много тренировался, чтобы достичь неплохих результатов. Игра в бильярд сама по себе одна из самых сложных. — Из-за него умерла моя мать. Он занял ее место, но это должен был сделать я. Ты ведь можешь…
— Погоди, — с нехарактерной себе серьезностью отец перебивает мысль Спенсера и делает очередной глоток виски. — То есть ты хочешь, чтобы я устранил Рика? А почему ты сам этого не сделаешь?
Спенсер растерянно качает головой и тихим голоском отрицает догадки отца.
— Это не то, что я имел…
— Хочешь знать мое мнение? Кажется я знаю почему… это потому, что у тебя кишка тонка! — достает нож и вонзает его в живот Спенсера, вспарывая его.
Из истекающего кровью живота выпадают кишки, и Спенсер падает на землю, хватаясь за них. Кровь попадает папе на лицо, однако если у нормальных людей это вызовет отвращение или хоть чуточку страха, у него — дикую ухмылку.
Собравшиеся выжившие от шока подскакивают на месте и вскрикивают.
— Ох, ну надо же, как неловко! Оказывается, кишка-то у него не так уж и тонка! Вот так сюрприз! Еще никогда я не заблуждался так сильно, — разражается громким хохотом и никак не может намиловаться видом распотрошенного живота Монро.
Все в ужасе. Мне сложно что-либо сказать или выкрикнуть: хватило уже смерти Дениз, чтобы нервы и психика пошатнулись. И не только у меня.
Девушка латиноамериканской этничности по имени Розита достает из-за пазухи револьвер… Это происходит так быстро, что я не успеваю сообразить, за кого пугаться. Розиту? Отца? Спенсера?
К месту кровавой бойни прибывает Рик, тянущий на себе какого-то мужчину. По виду им обоим досталось. Где Карл? Неужели он так и остался оборонять сестру, а Рик тем временем поспешил на помощь своим людям?
Выстрел Розиты отвлекает всех. Пуля отрикошетила.
— Моя прекрасная Люсиль! Ты повредила ее покрытие!
Арат прижимает Розиту к земле, выдерживая у ее шеи нож. А папа, осматривая биту, садится на одно колено. По его мине сказать, что сейчас он отшутится и воспримет все как шутку, нельзя.
— Сучка! Чуть меня не убила! Ты ранила Люсиль! — гневному отцу жаждется поскорее расправиться с той самой, что в попытках всадить пулю ему попала в биту. — Ты отплатишь тем же!
— Давай же! — без колебаний выпаливает Розита. — Я сделала пулю сама! — пытается приподняться, но из-за ножа у горла делает только себе больно.
Он готов выполнить ее «просьбу», замахнуться и сделать то же, что сделал с Дениз.
— Папа, нет! — наскакиваю на спину отца и принимаюсь оттягивать того от Розиты, но чертовы Спасители хватают меня за шиворот и опрокидывают на землю. Внутри будто что-то защемило. Боль от удара разносится по всему телу, но я все же не взираю на нее и подвожусь с выкриками: — Разве этого хотела мама?!
Отец и все удивленно смотрят на меня. Не могут и слова сказать, будто бы языка нет или он отвалился по ходу всего этого.
— Девочка моя, я тебе сейчас взбучку устрою, если не прекратишь, — грозно подходит ко мне. И нет, той улыбки, по которой его можно сразу же узнать, нет… Он на полном серьезе угрожает мне, заставляет бояться, и это действительно до жути пугает. — Я убью эту сучку к херам! — замахивается битой в воздухе, будто только недавно купил эту биту и проверяет ее на прочность.
— Хватит!
Он не слышит. Вскипевший папа приказывает Арат кого-то убить, но я не могу позволить случиться еще одному убийству. Не сегодня. Не после всего.
— Я сделаю все, что ты скажешь! Не трогай их! Папа, — гляжу на него глазами, заплывшими слезами. — Прошу… Не ради меня — ради мамы! Вспомни, как ты гулял от нее налево и направо! Пощада этих людей будет искуплением за прошлые грехи.
Молитва словно услышана. Он медленно опускает биту, и продолжаю я куда спокойнее:
— Мама бы не хотела видеть тебя таким: кровавым, жестоким, испорченным. Это не тот человек, за которого она выходила! Не тот человек, от которого она родила!
Отец жестом отзывает людей. Лицо его краснеет, выражение становится суровее любой зимы, что может быть на Северном Полюсе.
— Не смей больше говорить о матери, — подходит ко мне и сразу веет запахом перегара. Глаза папы наливаются горечью. — Ты не знаешь, чего она хотела. Ты слишком мала, чтобы понять, как сложно быть родителями. — Отталкиваю от себя отца, на что Спасители меня подхватывают за локти, чтобы сдержать. — Мне лучше знать, что я должен делать! Как растить такого невозможного ребенка, как ты! И все, что я делаю, я делаю ради вас обеих! Я защищаю тебя!
— По-твоему, многочисленные убийства и использование людей в качестве ресурсов — во благо? Бред! Ты делаешь это ради себя! — закатываю глаза на Спасителей, удерживающих меня. — А теперь прикажи этим имбецилам отпустить меня.
Щелчок пальцев, и меня отпускают.
— Спасибо, — с нескрытой дерзостью благодарю отца.
— Через два дня ждите гостей, — отчеканивает все еще злой и расстроенный папа. — И да, Челси, — поворачивается вновь ко мне. — От тебя должен быть толк. Можешь побыть пока что с этими людьми, но имей в виду: через два дня я забираю тебя от этих микробов. Все ясно? — он тверд в намерениях. Поставил условие так, что сказать «нет» равносильно смерти. Во всяком случае, ситуация принимает именно такой вид. — Я на это иду только потому, что хочу, чтобы ты за это время усекла, кто из нас кто.
Грузовики Спасителей набиты оружием, медикаментами, мебелью. Эти люди едва ли пол-Александрии не выносят. Они принимаются загружать еще несколько сумок с награбленным. Отец не желает меня оставлять в общине, оправдываясь, что рядом с этими бесхребетными я сама стану такой.
— Поаккуратнее тут с моей дочуркой, — напыщенный папа хмурит брови. — Если ее кто пальцем тронет… или я приеду, а Челси здесь не будет — клянусь Богом, от вас мокрого места не останется. Я доверяю вам самое святое, и только попробуйте не выполнить хоть одно из поставленных условий — повторюсь, ваши черепушки послужат мне в качестве трофеев на стене. И да, Рик, я не трогал еду. Будь благодарен за это.
Последний взгляд на общину, и Спасители отъезжают.
— Ты…
— Рик, мне правда жаль, что я не сказала про папу… и то, что он убил ваших людей. Но я не хотела этого, — перебив недовольного Рика, кое-как оправдываюсь в попытке «обуздать зверя».
Наконец появляется фигура Карла. При виде угрюмого отца он скрещивает руки на груди и, наверное, мысленно поливает грязью Спасителей и моего отца за то, что они сделали с общиной. Теперь у Рика на одну проблему больше; мало было Спасителей, так еще я увязалась.
— Как ты и говорил, я спрятал Джудит в шкафу и не подпускал к нему никого. Я очень старался защитить лекарства… для Мэгги. Они их забрали.