Рану так жжет и стягивает, что я не могу издать ни единого звука, кроме плача. Теплые слезы медленно катятся по щекам. Не отдаю себе отчета в действиях и начинаю вырываться, но незнакомцы не отпускают меня, за что я им благодарна.
Кажется, грудь моя разорвется от такого сильного крика души; вся твердость, грубость, язвительность и хладнокровие ― исчезают как дым. От страданий распахиваю глаза очень широко. При виде окровавленной пули измученно закатываю глаза, будто собираясь повторно потерять сознание.
Все эти мучения оказываются только началом. Извлечение мелочной пули позади, но рану-то нужно еще зашить! И, когда ранение протирают антисептиком, мое хриплое дыхание преобразуется в громкие стоны. Стоит только маленькой острой игле коснуться кожи…
Быстро перевожу взгляд на рану, и… самое кошмарное даже не осознание происходящего, а то как игла с ниткой сшивает рану: один кусочек кожи за другим. Вид этого внушает ужас. Глаз не удается отвести, невзирая на ужас зрелища, и упустить из виду противную и одновременно шальную иголку не выходит. Струйки крови стекают по руке, спине, пачкая когда-то белую майку.
Плечо ноет от острых ощущений, но это уже не имеет значения.
Снова кругом темнота.
Вдох и выдох. Я распахиваю веки и замечаю, что лежу на аккуратно заправленной постели. Да и вообще обстановка комнаты наводит на мысль, что до всей этой метушни здесь жили молодожены, не горящие желанием забывать свадьбу. Вся комната и дом в целом отделаны белыми стенами, такими же полом и потолком, и свадебного вида мебелью.
Нет слов… Это чудесно!
— Очнулась? — слышится мужской голос. Поворачиваю голову к окну и вижу лишь размытый силуэт. Но я четко различаю, что человек повернут ко мне спиной. — Тебе повезло. Дениз сказала, что рана быстро затянется. Может, день-два потребуется. Как тебя зовут?
— Челси, — колеблюсь в ответе, однако быстро беру ситуацию в руки. — Челси-где-моя-чертова-задница-Лоуренс.
«Это случаем не Алек-Ал… Александрия?» — голова словно раскалывается. Мне тяжело дается вспомнить название общины, про которую рассказывала Шерри.
Мужчина не оборачивается на меня лицом.
— Ты в Александрии. Я задам тебе три вопроса, Челси. Сколько ходячих ты убила?
— Сотни, тысячи… Не веду отсчет.
— Сколько людей ты убила?
— Достаточно для своего возраста.
— Зачем?
— Они хотели убить меня.
========== Глава 5. Дал слово - держи! ==========
— Меня зовут Рик, — представляется предводитель общины. — Рик Граймс, лидер Александрии. Тебе нужен отдых после пережитого. Ты одна? У тебя была группа?
После небольшой операции голова раскалывается, а думалка отказывается присылать адекватные мысли.
— Одна я, одна… Остальное не имеет значения.
— Не имеет значения? — переспрашивает Рик. — Мне важно знать, с кем я имею дело, — настаивает он. — Можно ли тебе доверять. Что с тобой случилось?
Растерянно вожу глазами из стороны в сторону, не зная, на каком объекте сосредоточиться. Рик не зацикливается на моем невнятном ответе.
Тело неистово напрягается, стоит вспомнить об отце и той каше, которая имеет место быть в моей истории. Становится чертовски страшно.
— Бродила в поисках укрытия, пока не наткнулась на каннибалов, — запинаюсь. — Если бы эти тупицы не были столь самоуверенными, живой бы от них я не сбежала.
— Так это они тебя подстрелили…
— Да, — потираю затекшие запястья и хмыкаю. — Так… как скоро, говоришь, рана затянется?
— Денек-второй и будешь как новая.
— Спасибо за помощь.
На лице Рика появляется слабая улыбка.
— Если что понадобится, зови.
Гляжу сосредоточенно в спину уходящего Рика, однако когда он внезапно останавливается, пристальный взгляд сменяется смущением.
— И да, хотел с тобой кое о чем поговорить чуть позже. Разговор не из приятных… но тебе нечего бояться. Просто введу в курс дела.
— Буду ждать.
***
Иногда ко мне наведывается Дениз, осматривая рану, иногда — Рик, передающий «пламенный привет» от своего сына.
Граймс регулярно приносит мне стопку комиксов. По правде говоря, все эти супергеройские штучки не мое, но на досуге читаются взахлеб, так что спасибо Граймсам. Также Дениз сказала, что ранение несерьезное и, в принципе, переживать не о чем. Желательно, конечно, не нагружать ни плечо, ни думалку, и просто поотдыхать пока есть возможность, но тут-то я ее ослушиваюсь.
Дизайн комнаты да и самого дома за несколько часов наскучил: стены сдавливают, пол кажется каким-то стеклянным и непрочным. От скуки я постоянно так глубоко ухожу в себя, что полностью отрекаюсь реагировать на любые внешние раздражители.
Выхожу на крыльцо дома, чтобы хоть как-то отойти от всей этой суеты. Описать те терзания, что таятся во мне из-за отца, невозможно. По сути, тот человек, который должен меня любить за один лишь факт существования, проявляет к собственной дочери хладнокровия больше, чем чужие люди. И чего же я тогда так озабочена папой? Без понятия, но мне дается с трудом забыть единственного оставшегося в живых родственника.
Присев на порог здания, делаю глубокий вздох и подмечаю, что боль постепенно заглушается, но печь рану не перестает. Опрокидываю внимательный взгляд на идущего неподалеку мужчину… Кажется, я видела его силуэт, когда мне зашивали рану. Дэрил, если память не изменяет.
— Эй! — окликаю его, не стесняясь показаться грубой. — Подойди сюда.
Щурится и прожигает меня испепеляющим взором, однако подходит.
— Чего тебе? — голос мужчины спокоен, но, могу развеять туман, окутавший тайной эту персону, за этим спокойствием бьется раздражение, словно пульсирующая алая нить. Полагаю, никому не понравится, когда те, что намного младше тебя, приказывают, особенно таким своеобразным тоном.
Делаю вид, что не замечаю его реплику и отворачиваю голову.
— Спасибо за помощь. Мне просто хотелось разглядеть получше тех, кому я жизнью теперь обязана. Вы спасли мою шкуру.
Дэрил молча наблюдает за мной и ничего поначалу не отвечает.
— Должно быть, ты состояла в какой-то группе. Что бы ты и Рик не говорили, но не вяжется, чтобы молодая девчонка выживала одной на протяжении долгих лет, — с усмешкой Дэрил сплевывает на землю.
— Не тебе учить меня жизни. Мне пришлось рано повзрослеть, и тому есть тысячи причин, — замолкаю и принимаюсь разглядывать его. Поверх рваной рубахи накинута кожаная жилетка, открывающая вид на покрытые ссадинами накачанные руки. Ремень, пересекающий наискось грудь, удерживает арбалет на спине Дэрила. — Кем ты работал? Каким-нибудь механиком? — спрашиваю первое, что приходит в голову.
Дэрил «сражен наповал».
— С чего ты решила?
— Ты не похож на какого-нибудь аристократа. Не то чтобы у меня нюх на людей, но даже недалекий человек заметит это. От тебя разит тем типом людей, с которыми я раньше уж чересчур хорошо общалась.
— Малявка, тебе так интересно, кем я работал? — пожимаю плечами, и Диксон сдается. — Охотился и продавал дичь, иногда, конечно, мог подработать в автосервисе, но это было редкостью.
— Как и говорила, что-то в этом есть. Ты, наверное, был лучшим в своем деле, — усмехаюсь ему, затем поднимаю глаза и замечаю неподалеку паренька, который упорно пялится на меня.
Густые волнистые каштановые волосы, ниспадающие на плечи, пухлые губы, шляпа шерифа.
Долго вглядываюсь в черты лица парня, изучая их, и хмурюсь при виде повязки у него на правом глазу.
— Кто это? — обращаюсь я к Дэрилу, не отводя глаз от гостя.
— А, ты про Карла. Он тебе комиксы все это время передавал. Короче говоря, сын Рика и малолетний трандыкалка. Впрочем, как и ты. Возможно, вы быстро поразумеетесь.
Не свожу глаз в ответ за странным пареньком. Но когда я поворачиваюсь к Диксону, замечаю, что Карла след уже простыл. Удивленно поглядываю по сторонам, ища ту самую шляпу, но не застаю ничего такого.