Карл продолжает высматривать в небе таинственные фигуры, которые я вижу.
— Больше похоже на тортилью.
— Погоди, это ромашка!
Карл поворачивается в мою сторону с видом ворчливого взрослого, не понимающего, каким образом я увидела в сгустке конденсированного водяного пара цветок. В эту же секунду меня снедает чувство сожаления: зря я, наверное, это выдала. Теперь буду казаться чудачкой.
Но Карл мгновенно входит в раж и подыгрывает:
— Ладно, твоя взяла. Ромашка так ромашка.
В голове всплывает не лучшее воспоминание: Молли очень любила ромашки. Почему-то меня обуревает невероятное желание произнести это вслух. Я добавляю, что моими любимыми цветами всегда были фиалки, потому что я с детства обожала фиолетовый цвет. Карл не отрывает глаз от воды, пока придумывает очередную едкость, и судя по тому, как долго он размышляет, он формулирует сложное и длинное предложение. И все, чтобы выдать что-то наподобие: «Любить цветы за совокупность факторов, учитывая вид их лепестков, цвета и тому подобное? Нет уж. Любить цветы исключительно из-за того, что они фиолетового цвета? В этом вся ты, дурында».
Невозмутимо закатываю глаза, намеренно показывая, что своим сарказмом он меня не задел. Но в глубине души я очень рада, что он пошутил. Я скучаю по его подколам.
— Мне давно было интересно узнать, какие у тебя любимые цветы. Лилии?
Пожимает плечами.
— Не знаю. Все цветы красивые.
— У твоего дома была рассада лилий, вот я и подумала, что ты их очень любишь. Каждый день посещаю твою могилу, цветы начинают засыхать, и я задумалась, а может мне посадить что-то? Подарить жизнь чему-то новому. В конце концов, живые цветы лучше мертвых, правда?
Карл ничего не отвечает. Что меня почему-то не смущает. Я ожидала продолжительного молчания после риторического вопроса. По правде говоря, каждая реплика Карла заранее известна мне. Как и его следующий вопрос.
— Как долго это будет продолжаться?
— Ты о чем? — уточняю я, не потому что не поняла, к чему он клонит; скорее, чтобы придать хоть какого-то маломальского реализма диалогу. Сама уже схожу с ума от предсказуемости происходящего, так, может, после внепланового вопроса что-то немного изменится.
— Ты не можешь отпустить меня.
Отрешенно смотрю, как слабый луч солнца выхватывает из грядущей темноты сотни мальков, пробирающихся меж водорослей и камней.
— Мне хочется, чтобы хоть где-то мы были все еще вместе, — безотрадно объясняю я. — Не в жизни, не в смерти… ну хоть во сне. Мне так становится легче. Я потеряла Мэтта, и в моей жизни появился придурок в шляпе шерифа. Ты вернул мне надежду на светлое будущее. Я не могла не влюбиться в такого парня.
Я не поднимаю голову, но знаю, что он самодовольно ухмыляется; конечно же, мои откровения подкармливают его эго. Несмотря на это, говорит Карл несмело:
— Ты мне тоже нравишься, Челси.
========== Эпилог ==========
Скидываю ноги с постели. Рука плавно путешествует по тумбочке, пока не натыкается на резинку для волос. Делаю столь уже приевшиеся движения руками. Завязываю хвост, натягиваю сапоги, хватаю с журнального столика рацию и карту местности.
Вздыхаю и направляюсь к выходу из папиной спальни.
— Может, пора бы изменить тут хоть что-нибудь? — останавливаюсь у выхода и разглядываю обстановку. Менять что-то после папы совсем не хочется.
От воспоминаний об отце настроение портится. Я ведь даже не знаю, как он там. Последний раз я его видела после битвы. Я успела соскучиться, но на трепет собственного сердца не отзываюсь; уж больно много дерьма учинил он.
Выхожу на улицу. Резкие солнечные лучи бьют по глазам. На небе ни одной тучки. Хорошая, не дождливая погода в последнее время редкость.
Первым делом я гляжу на карту и проверяю расписанные маршруты при солнечном свете. Мне хочется, чтобы этот день был ярким, и самый легкий способ задать ему такой настрой — почаще находиться на улице.
— С западной стороны они могут принести рыбу. Хорошая работа, Клэр, теперь мы знаем расположение еще одного озера. А тут у нас…
— Все еще резвишься с картами? — глубокий мужской голос выводит меня из размышлений, и я непроизвольно улыбаюсь.
— Дэнни!
Бросаюсь в объятия своего парня, выкинув из рук неинтересную уже бумажку. Привстаю на цыпочки, чтобы хоть до щеки достать и поцеловать его. Весь потный, хотя я привыкла: лето, жара, много работы. Сама потею, как не в себя.
— Я соскучился.
Отлепляюсь и заглядываю в его медового цвета глаза, наполненные искренней радостью. Уже как полгода он единственный, кто дает мне сил оправиться от горестных утрат вроде смерти Карла или целой цепочки событий с отцом. На мои плечи и так легла ответственность за восстановление Святилища, я очень устала от всего. Казалось бы, мы все с утра до ночи пашем, а работы все равно полно: и мост, связывающий общины со Святилищем, и убрать загоны для ходячих, оживить сельское хозяйство, засеять зерном поля…
Дэнни был единственным, кто отнесся ко мне как к настоящему лидеру. Не выражал никакой враждебности, не пускал язвительных шуток в мой адрес и не говорил вслед неприятных вещей. Он был добр ко мне, я даже удивилась, что такой парень каким-то образом умудрился оказаться Спасителем.
Благодаря нему с души камень упал. Он помогает мне приглядывать за Клэр, считая ее чуть ли не родной, и я благодарна ему за это. Не знаю, как бы совмещала с лидерские обязательства и воспитание Клэр.
Мой взгляд останавливается на россыпи веснушек у него на носу. Издалека я не сразу это приметила, учитывая его темную кожу, но вблизи не могу вслух не отметить, что веснушек у него только прибавилось.
— Ну, я же много на солнце работаю, — потирает влажную, покрытую капельками пота, шею и спускается к жилистым плечам. Когда его большая ладонь натыкается на насквозь мокрую зеленоватую футболку, я даю слово найти ему другое занятие.
— Будешь дрова рубить вместе с остальными. В тени зато.
— Ну уж нет, таскать бревна на мосту мне гораздо больше нравится.
Мы оба прерываемся, когда по рации доносится:
«Прием!»
— Да? Клэр?
Вчера я приказала парочке Спасителей с утра пораньше отправиться сначала к разрушенному мосту, который ведет от Святилища к Александрии. Клэр, конечно же, не могла сидеть на месте и попросилась поехать с ними, а заодно повидаться с Дэрилом. После свержения моего отца общины более-менее начали ладить; некоторые Спасители перебрались в Александрию или Хиллтоп, некоторые помогают отстраивать мост. Группа отправленных мною людей должна проверить как там дела, а заодно доставить резервы в Александрию.
— Мы доставили провизию. Рик встретил нас у моста, как мы договаривались, и поблагодарил.
— Прекрасно! — с незамаскированным восторгом отвечаю, хотя меня настораживает какая-то необычная интонация сказанного.
Сложно так сразу сказать, в каком настроении Клэр, когда поверх ее голоса накладываются помехи рации. Блок зажигания, работающая магнитола и прочее электрооборудование, которое есть в машине, может быть причиной шума, поэтому я не особо волнуюсь из-за этого.
Настроение девочки пытаюсь угадать по ходу разговора. Я собираюсь спросить, как она себя чувствует, но она меня опережает.
— Мы остановились у заправки, Лаура сказала, что ей нужно отойти. Она пропала…
— Что?! Как так вышло?!
— Что?! Она была одной из лучших бойцов! Как она могла пропасть?!
— Мы с Эрлом пошли искать ее, наткнулись на… — затихает, и с характерной мне нетерпеливостью спрашиваю:
— Ходячих?
— Челси, это были не ходячие… но были похожи на них, — я различаю нервозность в ее голосе. Она продолжает, заикаясь, тараторить: — Они выглядели очень странно. Их было двое и они не сказали ничего за Лауру. Не хотели даже называться, но один из них перед смертью сказал, что этих больных ублюдков много. Сказал, как они именуют себя…
— Как? — сердце пропускает удар в предвкушении ответа.
— Шепчущимися.