Щелк.
– «Я же говорил, что времени более чем достаточно», – я открыл хранилище. – «Теперь ты успеешь выполнить свою работу вовремя?».
Сняв туфли на каблуках, она стала ниже на пятнадцать сантиметров. Вытащив перчатки из сумочки, она вручила ее мне.
– «Не пялься на мою задницу».
– «Когда ты говоришь «не», ты же в действительности подразумеваешь все наоборот, да?» – спросил я, протянув ей фальшивую скрученную картину.
Ухмыльнувшись, она взяла картину у меня из рук, а затем медленно нагнулась.
– «Как же сильно я наслаждаюсь видом, Блэр…»
– «Тсс… это часть моего процесса».
Я взглянул на ее задницу снова, а затем обратно в камеру и подмигнул.
– «Дерьмо!»
– «Что?»
– «Каждый раздел имеет разный датчик давления», – ответила она. Она присела, поглядывая на двери хранилища.
– «Блэр, у нас лишь один шанс».
– «Знаю. Мне просто нужно подумать…» – схватив ее за руку, я поставил ее на ноги, вынудив посмотреть мне прямо в глаза. Мои губы обрушились на ее, а руки схватили ее за задницу и притянули ко мне ближе, наши языки сплелись в танце.
– «Выясни это. У нас есть чуть больше минуты».
– «Знаешь, когда ты так меня целуешь, я могу сделать что-нибудь…» – ее большой палец скользнул по моим губам.
– «Ладно. Теперь поторопись».
– И снято! Прекрасно! – режиссер захлопал, и многие другие тоже. Однако даже я заметил взгляды, которыми одаривали Амелию.
Некоторые были обескуражены, другие впечатлены. Однако они были похожи на взгляды вожделения, что беспокоило меня больше всего, хотя я и не имел на это никакого права.
– На сегодня все. Завтра начало в шесть утра!
Она даже не взглянула на меня, а сразу небрежно направилась к Олли, бодро улыбаясь, словно хорошо сыграть в нескольких сценах, такое уж грандиозное событие.
– Что хочешь поесть? – спросил Остин, отправляя смс.
– Мисс Лондон? – звукорежиссер неловко обратился к ней. – Не возражаете, дать мне свой автограф? Я – поклонник.
– Он ведет себя абсолютно непрофессионально, – пожаловался я, в то время как она рассмеялась, подписывая его футболку.
– Что с тобой не так? Ты раздражен с тех пор, как вы оба вернулись. Что-то случилось?
– Нет. Пойду покурю, – сказал я, запустив руку в карман.
Что со мной не так? Я раздражен и возбужден от нашего с ней поцелуя, и вдобавок ко всему у меня ужасная головная боль, которая больше, чем сам штат Техас.
Прохладный воздух помог, когда я вышел на крыльцо перед музеем, но лишь на мгновение, поскольку я увидел его… парня с конским хвостом и рваными джинсами. Он разговаривал с каким-то пожилым мужчиной у крыльца.
– Ноа, у нас все готово, – Остин подошел ко мне и проследил за моим взглядом. – Ты знаешь Лео Лемье?
– Кого?
– Художника, на которого ты уставился, Лео Лемье. Он недавно вернулся из Монреаля. Я видел его работы. Его называют современным мастером обнаженной натуры.
– О, Боже, мои ноги болят, – послышался голос позади меня.
Мне не нужно оглядываться, чтобы узнать ее, это Амелия.
Как будто в мгновение ока все замедлилось, и я ясно представил, что произойдет, если я отойду с ее пути. Она увидит его, а он заметит ее, и…
– Эй, я его знаю, – она остановилась рядом со мной, подняла руку и окликнула его. – Лео?
Он огляделся, растерявшись.
– Лео! – она снова ему махнула, оставив всех нас… Олли, Остина и меня… и побежала к парню, которого никогда раньше не встречала.
Это был один из побочных эффектов юных звезд. Мы все лишены способности здраво мыслить и иногда вести себя как нормальные взрослые люди. В нашем окружении никогда не было много детей нашего возраста, только если мы не участвовали в съемках, и все всегда относились к нам хорошо, поскольку мы были знаменитостями. Мы могли делать все, что пожелаем, и разговаривать, с кем захотим, как будто мы знали их всю свою жизнь. Но хуже всего, большинство из нас стремилось познакомиться с новыми людьми… особенно Амелия.
– Эй, закончила слоняться по музею? – спросил он, помахав на прощание пожилому мужчине, с которым он был.
– «Слоняться» – грубое слово, ты так не считаешь? – спросила она.
Он пожал плечами, положив руки в карманы. – Я называю все так, как вижу. Так ты актриса?
– Как ты узнал?
Он, скорее всего, уже знал, как я, черт побери, и говорил. Уходи же, Амелия.
– Поскольку три человека пришли после того, как ты ушла, и спросили меня, откуда я знаю Амелию Лондон?
– Ты не собираешься остановить это? – спросил я. Оливер ухмыльнулся.
– Пока нет, все хорошо, – ответил Оливер.
Прекрасно. Как угодно.
– Я как раз собирался поужинать…
Спустившись по лестнице, я остановился прямо перед ними. – Амелия, мы идем перекусить…
– Ты здесь, чтобы снова ее украсть?
– Пойдем, – я проигнорировал его.
– Я в порядке, Ноа, спасибо. Мы не ели вместе в течение нескольких лет. Не понимаю, почему должны начать прямо сейчас, – сказала Амелия.
Сжав челюсть, мой пристальный взгляд переключился на него. – К сожалению, у нас съемка рано утром. Так что она примет твое приглашение как-нибудь в другой раз.
– Это так?
– Нет. Я имею в виду «да». Но это неважно, я привыкла к этому, – объяснила Амелия.
– Серьезно? Поскольку ты ужасно выглядела, когда выползла из моей постели этим утром, – сказал я, вытащив свой телефон и увидев, как Остин написал мне не однажды или дважды, а несколько раз, спрашивая, что, черт побери, я делаю. Хороший вопрос.
– Это не… – начала Амелия.
– Не нужно ничего объяснять. Когда твоей сторожевой собаки не будет рядом, позвони мне. Мне бы хотелось еще немного поговорить с тобой, – сказал мужчина, вручив Амелии свою визитку и махнув на прощание, прежде чем подняться по лестнице. И как только он ушел, она шлепнула меня по руке со всей силой, на которую только способна. – Что с тобой не так? Ты можешь спать со всеми женщинами, которых пожелаешь, но стоит мне заговорить с одним парнем, и ты становишься мудаком?
– Ох,… ты хотела переспать с ним? – я съежился. – А я думал, ты хотела стать одной из его обнаженных моделей.
– Почему? Неужели это так невозможно, что кто-то еще хочет меня?
– Прости. В следующий раз я не стану лезть не в свое дело, – сказал я, подняв руки вверх в оборонительном жесте.
– Тьфу. Ты такой сукин сын! – она была так сердита, что выглядела так, будто снова хочет меня ударить, но вместо этого она зашагала к Оливеру, ожидающему ее около машины.
Когда Остин подошел ко мне, я почувствовал, что грядет нравоучительная лекция.
– Я знаю, что ты думаешь. Не говори ни слова.
Закрыв за собой дверь, я на цыпочках вышла на балкон, так как Олли спит на моем диване. Я достала визитку из заднего кармана, пытаясь решить, стоит ли ему звонить.
Лео Лемье.
После быстрого поиска в «Google» я увидела все его… искусство.
«Пофиг» подумала я, набирая номер.
– Bonjour, qui est-ce? – ответил он на французском. (Примеч. Bonjour, qui est-ce? – Здравствуйте. Кто это?).
– Привет, это Амелия из музея искусств, – великолепно. Просто прекрасно. Это лучшее, что я смогла ляпнуть?
– Амелия из музея искусств? Хм, простите. Это ни о чем мне не говорит.
– Не смешно, – сказала я, хотя сама улыбалась.
– Ох, Амелия Лондон. Прости. Не поверишь, сколько Амелий я случайно встречаю в музеях искусств.
– Ты художник или начинающий комик?
– Что могу сказать? Я – мужчина со многими талантами.