– Слишком поздно, чтобы принять твое приглашение на ужин?
Он замолкает, прежде чем снова заговорить. – А что насчет мужчины с неизменно хмурым выражением лица? Нет никакого смысла, если он опять появится из ниоткуда и украдет тебя, ведь так?
– Чтобы иметь право украсть меня, для начала им необходимо владеть мною. Он просто… старый друг.
– Ладно. Ты знаешь, где находится «Le Vieux Château Laurier»?
Нет, но я нисколько не возражаю, если он скажет это еще раз… еще множество раз. Его голос звучал так сексуально.
– Амелия?
– Да, я подъеду. Во сколько встретимся?
– Сейчас восемь, не против встретиться там через час?
– Хорошо. Тогда до скорой встречи. Au revoir, – это единственная фраза, которую я знаю на французском языке. (Примеч. Au revoir – До свидания).
– Не «Au revoir», а «à bientôt»… до скорой встречи, – ответил он, вешая трубку. (Примеч. à bientôt – до скорого)
Клянусь, что все звучит лучше на французском языке.
Олли лежит на диване в окружении разбросанных бумаг. Он вырубился, что мне только на руку, ведь я собираюсь ускользнуть. Я изо всех сил стараюсь уложиться в сорок пять минут, успев принять душ, причесаться и нанести макияж. К счастью, выбранный им ресторан располагается не слишком далеко от моего отеля. Сначала я потянулась за туфлями на каблуках, но вспомнив его ранее произнесенное замечание, все же предпочла туфли без каблуков. Взяв сумочку, я улизнула из номера. Мне двадцать пять лет. Я не обязана ни перед кем отчитываться о своих перемещениях, но не хочу ругаться с Олли по этому поводу сегодня. Несмотря ни на что, я буду поступать по-своему.
«Слава Богу» подумала я, закрыв дверь.
– Прекрасно выглядишь, – послышался голос позади меня.
– Боже мой! – напугавшись, я вздрогнула и, обернувшись, наткнулась на Остина, одетого – конечно же – в костюм и галстук. Не припомню, чтобы когда-либо видела этого мужчину отдыхающим.
– Куда-то идешь?
– Да. Но это не твое дело.
– Не на встречу же с канадским художником?
– И опять же, не твое дело. Спокойной ночи, Остин, – повторила я, достав свой телефон и направившись по коридору в сторону лифта.
– Ты даже не заметила его, – сказал Остин.
– Что?
– Каждую ночь Ноа сидит на балконе и курит. Конечно же, ты не знаешь этого, поскольку никогда не выходишь. По крайней мере, ты не делала этого до сегодняшнего вечера, но ты так была увлечена разговором по телефону, что даже не проверила, – сказал он, догнав меня у лифта.
– Ну и что? Я должна испытывать угрызения совести? Ноа и я всего лишь партнеры по фильму. Он ясно дал это понять, так почему мне стоит утруждать себя проверкой…
– Потому что он проверяет тебя, – прервал меня Остин, словно мои слова не имеют никакого значения, – он проверяет, стоишь ли ты на балконе, каждый раз, когда выходит туда. Если твои шторы даже просто пошевелятся, язык его тела моментально меняется. И теперь, чтобы не погнаться за тобой следом, он в ванной пичкает себя таблетками.
– Почему ты рассказываешь мне это?
– Потому что ты хочешь это знать! – рявкнул он. – Ты хочешь знать, почему у вас не складываются отношения с ним. Ты хочешь быть рядом с ним, но поскольку не можешь, отправляешься в другое место. Вы оба были детьми, вынужденными стать взрослыми, а теперь вы взрослые люди, а ведете себя, как дети. Он самоуничтожается, ты вконец запуталась, поскольку не хочешь любить его и поэтому пытаешься полюбить кого-то еще. Я видел этот фильм раньше. Мы. Все. Видели. Этот. Фильм. Раньше. Так что хватит с меня этого, Амелия, спроси себя, где ты на самом деле хочешь находиться прямо сейчас. Сделай выбор. И не оглядывайся. Останься там.
Как будто он подгадал время, поскольку двери лифта открылись, Остин шагнул внутрь и глубоко вздохнул.
– Я слишком стар, чтобы разбираться с этим дерьмом, – пробормотал он, и двери лифта закрылись, оставив меня в одиночестве посреди коридора.
Я должна сделать выбор. Номер Ноа или ресторан с Лео.
Я не знаю Лео так уж хорошо, чтобы выбирать. Но разве не в этом весь смысл? Я знаю Ноа, или, по крайней мере, знаю его достаточно хорошо, чтобы прекрасно понимать, что я не должна ни на секунду колебаться по поводу шанса попробовать что-то новое. Что угодно лучше, чем быть убитой горем из-за Ноа Слоана в очередной раз, ведь так?
«Я здесь», написал мне сообщение Лео.
Я уставилась на экран телефона, и казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я отправила ответное сообщение. «À bientôt». (примеч. À bientôt – до скорого).
– Черт, – ерничал я. Мои руки так сильно дрожат, что я не могу открыть пузырек с таблетками. – Остин!
Никакого ответа.
– Остин… мне нужно… – крышка открылась, и таблетки рассыпались повсюду, но, явно не попав туда, куда требуется.
И именно сейчас Остин куда-то запропастился.
Рухнув на кафельный пол, я сжал пузырек в дрожащих руках, прижав ноги к груди.
Дыши.
Просто дыши.
Продолжай дышать. Ничто иное не имеет значение. Я просто должен продолжать дышать.
– Что произошло? – наконец-то Остин вернулся, но я не открыл глаза.
– Я промахнулся мимо рта.
– Не смешно, особенно учитывая, что мне пришлось сделать, чтобы заполучить эти таблетки, – пробормотал он, – я на самом деле думал, что она придет.
Это привлекло мое внимание. – Кто придет и куда?
– Я пытался помешать Амелии пойти…
– Зачем? Зачем ты так поступил?
– Поскольку ты все еще любишь ее, идиот, – он поднял две таблетки у столешницы и закинул их мне в рот. – И потому что знал, что это случится. Моя работа заключается в том, чтобы предоставлять тебе то, в чем ты нуждаешься, верно? Ну, ты нуждаешься в Амелии.
– Я в порядке.
– Ага, и прямо сейчас ты выглядишь именно так, – он помог мне встать с пола, и я облокотился на столешницу.
– Так значит, она пошла увидеться с ним, – сказал я. Мне была ненавистна сама даже мысль, что я переживал из-за этого так сильно, что спросил его об этом прямо сейчас.
– Да. Я застал ее опаздывающей, так что ей пришлось бежать…
– Простого «да» было бы вполне достаточно. Зачем она бежала? Она лишь выставит себя отчаявшейся. Боже мой, она актриса, получившая «Оскар». Если этот болван не дождался бы ее, то она не должна желать увидеться с ним.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросил Остин.
– Я в порядке, – это было моим ответом на все вопросы, и прекрасно знаю, что это безумно его раздражает. Мои ноги стали ватными, и хотя я уже больше не дрожу, мои руки все еще ноют. Я хочу лишь поскорее лечь на кровать.
– Почему ты всегда говоришь, что в порядке, когда это не так? – послышался голос женщины.
Она здесь, сидит посреди кровати в ярко-желтом платье, ее туфли стоят сбоку, а в руке находится бутылка водки. Когда я повернулся к Остину, то увидел, что он ошеломленно уставился на нее, пребывая в том же шоке, что и я.
– Разве ты не должна быть на свидании? – спросил он ее.
– Да, – улыбнулась она, крутя бутылку за горлышко. – Самое забавное, он пришел вовремя с цветком для меня. Это мило. Нет, это романтично… или это было бы романтично, если бы я не наткнулась на твоего менеджера, промывшего мне мозги перед тем, как я отправилась к нему на свидание. Поэтому я задержалась в ресторане на минуту, купила бутылку водки и вернулась сюда… к тебе. Поскольку я гребаная идиотка. Итак, приступай.
Остин по-тихому попытался ускользнуть позади меня, думая, что я не замечу, но я позволил ему уйти. Я прислонился к стене напротив нее.
– Приступать к чему?
– К той части, где ты будешь издеваться надо мной. Где ты в одно мгновение добр ко мне, а уже в другое ведешь себя, как мудак, – она начала пить прямо из бутылки, ее воротило от запаха, а затем все ее тело встряхнулось, как у мокрой собаки, после чего она сосредоточила все свое внимание на мне. – К той части, где я влюбляюсь в тебя снова и снова, а ты отказываешься от меня. К этой части.