– Ноа!
– Что? Черт побери, что опять? – огрызнулся я, наконец-то обратив внимание на Остина, который прямо сейчас держит толстый сценарий перед моим лицом.
– Когда я говорю «у тебя нет предложений», Ноа, я подразумеваю, что у тебя нет предложений, если ты не снимешься в этом фильме. Так спроси себя: ты действительно хочешь перестать сниматься? Если да, то не утруждай себя его прочтением. Я дам продюсеру знать, – ответил он, бросив сценарий на сиденье рядом со мной.
Перестать сниматься? Как будто это на самом деле так легко. Если бы я не играл в кино, кем бы я был? Чем больше я задумываюсь об этом вопросе, тем меньше мне нравится ответ на него.
Я был бы никем. Если бы я не играл в кино, я был бы никем. Это же так просто.
Протянув руку, я поднял сценарий и прочел название.
«Грешники, похожие на нас».
В этом фильме я смогу сыграть.
Я – эгоистка.
Я – лгунья.
Я инфантильна.
Такое ощущение, словно моя жизнь выходит из-под контроля каждый божий день.
Я – юная звезда. Дни рождения всегда значили нечто совсем иное для меня. Для нормальных людей взросление ассоциируется с чем-то хорошим. У шестнадцатилетних – с выживанием в старшей школе и обучением вождению. Восемнадцатилетние – для многих означает стать взрослым, а в двадцать один – ты уже законно имеешь право напиваться. Все эти этапы жизни для нормальных людей, но я не вхожу в их число. Впервые я пошла в старшую школу в девять лет, сыграв главную роль в телевизионном сериале «Ребенок гений». Я училась водить на площадке во время съемок «Королей улиц», когда мне было четырнадцать. И первый раз я напилась в Мексике в пятнадцать лет, но это произошло из-за несчастного случая на съемочной площадке. Это было незаконно, но никого не потревожил этот факт.
Всю свою жизнь я метаюсь с одной съемочной площадки на другую, воспринимаемая в роли милой восхитительной любимицы Америки – Амелии Лондон. Но сегодня наступил мой двадцать пятый день рождения, я уже на полпути к тридцатилетию. Теперь я официально слишком стара, чтобы называться «милашкой», и в придачу ко всему моей карьере грозит фееричный конец, если я не предприму что-то кардинальное. По крайней мере, именно это продолжает твердить мне мой агент.
– Амелия, Амелия? – мой двадцатилетний агент, Оливер Коул, который, клянусь своей жизнью, выглядит в точности, как Хью Джекман в своих очках в тонкой оправе и с пирсингом в левом ухе, щелкает своими бледными пальцами перед моим лицом.
– Прости, я задумалась, – тяжело вздохнула я, откинувшись на спинку его офисного кресла и взяв сценарий в руки.
– Знаю, – он обошел свой стол и встал передо мной, – это огромный шаг. Если ты снимешься в этом фильме, то никто больше не будет воспринимать тебя, как лапочку Амелию. Это также означает, что если ты облажаешься, то сожжёшь последний мост, на котором до сих пор держишься.
– Спасибо, Олли, – сказала я с сарказмом. Я всегда могу быть уверенной, что он скажет мне правду. Никто больше не решается.
– Я серьезно, Амелия. Этот фильм совсем другой. Жестокий, порочный, экстравагантный…
– Я понимаю, черт побери. Тебе больше нет необходимости назойливо докучать мне, – я нахмурилась, перелистывая страницы.
Первая строчка сценария, привлекшая мое внимание, гласила: «Дэймон привязывает руки Блэр к кровати, а затем принимается прокладывать поцелуи вдоль ее тела к груди».
– Ты уверен, что это не порно? – спросила я, представив развернувшуюся сцену.
Олли подошел к столу, взял красную книгу и вручил ее мне. – Он будет сниматься по этому серийному роману «Грешники, похожие на нас». Первая книга занимала первое место в рейтинге на протяжении тридцати двух недель, и поклонники безумно желали фильм. Midnight Empire Studios просто приобрела права на экранизацию. Он станет обожаемым, Амелия. Вспомни «Сумерки», «Голодные игры», «Пятьдесят оттенков»… это твой золотой билет, если ты получишь эту роль.
– Если? – я нахмурилась. Я скучаю по тем дням, когда режиссеры были готовы на все только ради того, чтобы я согласилась произнести несколько реплик в их фильмах. Такое ощущение, словно я новичок в этом деле. Мое имя теперь почти ничего не значит. Порой, даже совсем ничего.
– Если, – он кивнул, скрестив руки. – Режиссер и я давно знакомы. Мне удалось продвинуть твое имя в вверх списка. Они устроят твое прослушивание прежде, чем рассмотрят другие кандидатуры, так что ты должна заинтересовать их.
Как?
Я никогда не играла сексуальные и порочные роли.
– Возможно, – прошептала я, взглянув на сценарий, – возможно, пришло время мне просто сделать перерыв? Я могу поступить в колледж и…
– И постоянно люди станут подходить к тебе и спрашивать «а ты не та девушка из сериала «Ребенок гений»?» или «где ты снималась в последнее время?». Либо так, либо ты станешь довольствоваться заурядными комедийными сериалами. Или, еще хуже, ты появишься в телепередаче «Где они теперь?», возможно, люди поаплодируют тебе за то, что у тебя пока еще не случился нервный срыв. Если ты именно этого хочешь, только скажи…
– Нет! – я чуть ли не вскочила со своего места. – Я поработаю над этим. Я справлюсь. Когда прослушивание?
– Сегодня в четыре.
– Олли! – час? За такое короткое время мне придется стать сексуальной лисицей? Он сошел с ума?
– Амелия, это самая сексуальная книга года. У этого фильма уже 2,6 миллиона фанатов, а еще нет даже списка актеров. Люди так воодушевлены, что книга «Грешники похожие на нас» набирает еще большую популярность с тех пор, как объявили об экранизации. Ты понимаешь? Этот поезд не станет никого ждать.
– Я приду, – понятия не имею, как справлюсь, но хочу попробовать. – Есть что-нибудь еще, что мне нужно знать?
Он замолчал, и я знаю этот взгляд.
– Это же не касается моей матери, да? Поскольку, Олли, я не собираюсь платить ей еще…
– Нет, мужская роль уже утверждена.
Иисус, они действительно не медлят с этим фильмом. – Итак, кто это? Надеюсь, что это Брэдли…
– Ноа Слоан.
– Боже, черт тебя побери, – простонала я, прижав ладонь ко лбу.
– Следи за языком, – сказал он, и я переборола желание показать ему средний палец. Любимица Америки, Амелия Лондон, не сквернословит. Она не устраивает вечеринки и не попадает в неприятности. Она относится к «хорошим». Или, по крайней мере, именно такой образ ассоциируется со мной у людей, но уже несколько дней у меня имеется ярое желание сказать «да пошло оно все к черту, мужик».
– Знаю, что тебя и Ноа Слоана связывает прошлое…
– Это еще мягко сказано, – усмехнулась я. – Разве он не вышел из реабилитационного центра всего три недели назад? И все же он по-прежнему тратит больше времени на вечеринки, чем на съемки в кино. Как он получил эту роль?
Олли ничего не сказал, подняв свой планшет, он показал мне онлайн-голосование. Заголовок над ним гласил «Кто, по вашему мнению, подходит на роль Дэймона Шоу?». У профиля Ноа было восемьдесят девять процентов из более, чем двух миллионов голосов.
– Этот фильм полностью основан на привлечении всеобщего внимания и воплощении фантазий. Фактически репутация Ноа сыграла ему на руку. Так что неважно, насколько сильную неприязнь ты испытываешь к нему, просто не придавай этому значения.
Все думали, что Ноа Слоан грешен, потрясающе сексуален и Божий дар для женщин с его темно-каштановыми волосами и ослепительными глазами. Но когда я увидела его фото, то вспомнила парня, разбившего мое сердце на тысячу маленьких осколков, словно это пустяк. Мы провели наше детство, играя брата и сестру в «Ребенок гений» прежде, чем его герой вынужден был «переехать», когда наши «родители» развелись. Существовало множество причин для такого поворота сюжета, но ходили слухи, что его настоящий отец и режиссер не поладили. Позже мы начали встречаться с ним в подростковом возрасте, но это продлилось всего несколько месяцев прежде, чем он изменил мне… публично.