Я почувствовал, что мой мозг окончательно забит информацией и поспешил перебить Тахико:
- Меня интересует Юдан. Расскажешь что-нибудь про него? Ну, про то, почему сатены вдруг на него набросились.
- Сатены владеют половиной планеты Юдан, - практически без паузы продолжила киборг. - Юдан был открыт людьми, половина планеты была продана сатенам тридцать восемь лет назад. С тех пор идет постепенная выработка планеты. По общедоступным данным, все полученное с Юдана сырье идет для энергетического обеспечения планет-колоний.
- У сатенов же везде симбиоз, - вслух задумался я.
- Не везде, - качнула головой Тахико.
Я замахал руками раньше, чем она успела продолжить и робко попросил:
- Можно на каком-нибудь простом примере? Очень простом.
- Хорошо, - кивнула киборг. - Смотри, - она достала коммуникатор, вставила в гнездо гибкий штекер ногтя и вывела на маленький экран схему типичного нагаса сатенов. - Чтобы запустить шаттл, люди нажимают кнопки, двигают рычаги, манипуляторы и прочее. Сами. Руками. Но чтобы корабль взлетел, двигать рычажки недостаточно - нужно, чтобы ему было на чем лететь.
- Топливо? - догадался я.
- Именно, - согласилась Тахико. - Сатены не нажимают кнопки и не двигают рычаги, они синхронизируются с кораблем и управляют его движением силой мысли, но им тоже нужно топливо. Их собственное топливо представляет из себя полуразумные организмы и потому редко и очень дорого. Черный песок с Юдана гораздо выгоднее.
Я рассеянно покачался на стуле, что было строжайше запрещено, и осторожно спросил:
- В числе сатенов, попавших к нам на борт, есть женщина по имени Ларан. Ты можешь рассказать мне что-нибудь о ней?
- Могу, - качнула головой Тахико. - Ларан входит в организацию ОССРП. Общевселенскую Службу Сохранения Разумных Планет. Она старшая дочь одного из членов совета.
Я качнул головой, пытаясь уложить все сказано Тахико в голове, и чуть не свалился со стула, дернувшись, когда робот-повар неслышно подобрался, чтобы забрать у меня поднос.
Повернувшись ко мне, он продемонстрировал надпись на экране: "Не надо качаться на стуле".
- Уже техника меня гнобит, - вздохнул я, поднимаясь.
Меня ждали четыре часа дежурства с непредсказуемым, как ураган, братом Альмы.
Когда я вошел на наблюдательный пост, была ровно полночь. Я ожидал увидеть предыдущую смену и перекинуться парой слов с Эктором и Альмой, но их уже не было на месте, зато в вертящемся кресле сидел Альги, увеличив обзорный экран со своей стороны до максимума и внимательно вглядываясь в копошащиеся на красноватой поверхности Юдана фигурки.
- Привет, - сказал я, не будучи до конца уверенным, что мне ответят.
Против ожидания, Альги оторвался от созерцания чужой работы и обернулся ко мне.
- Привет, - сказали динамики, вмонтированные в его шею - голосовые связки у Альги были атрофированы, и их заменили искусственным голосом.
Я с трудом выдавил из себя улыбку, сел в кресло и принялся старательно делать вид, что работаю.
Альги посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом, чтобы потом перевести точно такой же взгляд на экран.
Со стороны старший брат Альмы выглядел на удивление нормальным. Высокий, крепко сбитый, он был бы редким красавцем, если бы отпустил длинные волосы. Короткая же стрижка открывала уродливые шрамы на его щеках и шее, глубокие, белесые, похожие на жабры. При взгляде на эти шрамы нестерпимо хотелось отвести взгляд. В глаза Альги я не смотрел, поэтому не мог разобрать их цвет. Впрочем, вряд ли кто-то, кроме разве что Альмы, доподлинно знал, какие у него глаза: смотреть в них было невозможно, сразу появлялось зудящее ощущение в затылке, как будто настоящий Альги стоит за спиной, и на секунды отшибало память.
Я не любил Альги. Никто не любил Альги, но была Альма - умная и хорошенькая протеже земного ученого по изучению пустых планет, которая писала диссертацию на основе наблюдений за Юдан, и Альги, ее брат и "ведомый", проходил под ее стопроцентную ответственность. У них вообще были интересные отношения, у брата и сестры.
По примеру Альги, я тоже увеличил обзорный экран до максимума, приблизив один из городков горняков. Наблюдая за движущимися фигурками, я думал о Джил.
Эктор считал, что я храню верность призраку, идее, и что в действительности у меня нет девушки. На самом деле Джил была.
Мы встретились на орбитальной станции Нова два года назад, совершенно случайно. Я учился дистанционно в институте на Земле и подрабатывал охранником в крошечном космопорту при станции. Так получилось, что Джил училась в том же институте. Она летела через Нову с Земли на Кибил-на-куун - маленькую колонизированную сатенами планетку, изучать какие-то полуразумные племена, пока симбионтическая цивилизация сатенов не стерла их с лица Обозначенной Вселенной. Ее рейс задержали по техническим причинам, и именно в это время закончилось мое дежурство. Я пошел в кафе пить кофе, в том же кафе Джил ждала информации о своем рейсе.
Наш роман начался не тогда, тогда мы только познакомились.
Потом мы долго переписывались, говорили по видеофону, пересылали друг другу дурацкие смешные посылки через половину Обозначенной Вселенной. Так начался наш роман в письмах, продолжающийся до сих пор.
Я не знаю, есть ли будущее у этого романа и, признаться, не хочу думать об этом. Говорят, в созвездии Близнецов, в системе Кастора, анжеры строят искусственный город на орбите. Не просто орбитальную станцию, а целый город. Когда его построят, мне будет под шестьдесят - самое время, чтобы предложить Джил руку и сердце.
- Вечер, - раздался на наблюдательном посту, куда, вообще-то, было запрещено входить посторонним, неприятный голос, тягуче растягивающий гласные.
Я резко развернулся вместе со стулом - этот голос я уже слышал сегодня.
В дверном проеме, прислонившись плечом к косяку и прижимая к груди зафиксированную в лубки руку, стоял Радецки. Инженер орбитальной станции Ар-на-Лафар, сатен.
Альги на его появление не отреагировал, и я искренне порадовался этому факту - о том, что может вытворить это чудовище с неудачной генной модификацией с тем, кто для большинства генетически измененных солдат идентифицировался как враг, я боялся даже представить.
- Вам лучше покинуть рубку, - вежливо попросил я.
Радецки дернул здоровым плечом и, вместо того, чтобы уйти, шагнул ближе, оказавшись между мной и Альги, подался вперед, опираясь худощавыми пальцами на край приборной панели, и уставился в обзорный экран. Я запоздало удивился тому, что кожа его отливает болотной зеленью и покрыта едва заметными чешуйками.
- С нашей стороны Юдан выглядит иначе, - хищно улыбнулся Радецки.