Комната клуба отведённая курсантам нашего училища оказалась довольно небольшим обитым золотистыми обоями помещением, обставленным дубовой мебелью. Здесь нашлось место окружённому двадцатью стульями с высокими прямыми спинками, массивному круглому столу в центре зала и нескольким книжным шкафам. В простенках между окнами установлены витрины с моделями дирижаблей разных лет, у стены напротив длинный буфет с огромным, потемневшим от времени зеркалом. А на противоположной от входа стене красуется герб — алый щит с серебряным штурвалом на нём и чёрной буквой «В» в левом верхнем углу.
Уютно, светло… и без пафоса. Зато «дирижабельной» тематики, хоть отбавляй. От всё тех же моделей «китов» в витринах, до надраенных медных светильников, словно снятых с «Феникса». Про названия книг, тускло сверкающих золотистыми надписями, заполнивших полки шкафов и вовсе можно промолчать.
— Мы первые. — Констатировал очевидное Михаил, окинув взглядом пустую комнату, дверь в которую он открыл, просто приложив свой перстень к медной пластине с гербом клуба.
Впрочем, остальных участников собрания мы опередили совсем ненамного. Я едва успел осмотреться и оценить обстановку, когда в комнату вошёл уже знакомый мне глава училищного отделения клуба. Гревский. А следом потянулись и другие… старшекурсники.
Внимательные оценивающие взгляды, короткое представление присутствующих, среди которых действительно не оказалось ни одного курсанта младше третьего курса… и тишина.
— Что ж, всем известно для чего мы сегодня собрались. — Наконец заговорил Гревский, дождавшись, пока участники собрания устроятся за столом. — Но прежде чем мы перейдём к основным вопросам собрания, предлагаю рассмотреть заявление нашего гостя, изъявившего желание присоединиться к Веди — клубу. Поручителями господина Завидича являются первокурсник Михаил Горский и мастер церемоний большого зала, Иван Фёдорович Горский.
— Испытание? — Стоя чуть в стороне от стола, я не заметил, кто именно это спросил.
— Второе. — Ответил Гревский и перевёл взгляд на меня. — Кирилл Миронович, у вас были сутки на то, чтобы подготовиться к сегодняшнему заседанию. Я не буду долго говорить и расспрашивать вас, поскольку слова, по крайней мере, одного из ваших поручителей, нам вполне достаточно. Поэтому, я просто повторю: удивите нас.
Удивить, это можно. Вчера я довольно долго перебирал варианты, но в конце концов остановился на самом простом.
Я подмигнул серьёзно насупившемуся Михаилу, сидящему за столом и, сделав пару шагов, выложил на наборную столешницу свой значок пилота.
— Это… ваше? — После нескольких минут молчания, во время которого значок пилота внимательно рассмотрели все присутствующие. Я кивнул.
— Могу я узнать, за какие заслуги вы его получили? — Осведомился сосед Гревского, кряжистый молодой человек, лет двадцати на вид.
— Самостоятельная посадка шлюпа на площадку Высокой Фиоренцы, с отключенным приводом. — Честно ответил я.
— Однако. А кто вам его вручил?
— Бонифацио Руджиери, капитан порта третьего сектора Высокой Фиоренцы.
— Неистовый Бонифатий? — Переспросил меня всё тот же «допрашивающий», переглянувшись с Гревским. — Бывший капитан первого ранга, командир линкора «Слава»?
— Честно говоря, первый раз слышу это прозвище, но человек, вручивший мне этот значок, действительно, некогда состоял на русской службе в чине капитана первого ранга. К сожалению, я так же не знаю, каким кораблём он командовал. — Ответил я.
— Кхм… Кирилл… Миронович. Вы же понимаете, что мы обязательно проверим… легальность получения этого знака? — Я кивнул в ответ, и Гревский обратился к своему соседу. — Роман, клубный телеграф находится в техническом зале второго этажа. Прошу вас, запишите номер знака нашего гостя и запросите сведения о нём из реестра пилотов Китежского порта.
На установление «легальности» ушло чуть больше получаса, а вот на то, чтобы принять меня в клуб, не было потрачено и пяти минут. Никаких церемоний, никаких ритуалов. Пожали руку, внесли имя в клубную книгу и готово. Класс. Жаль только, полгривны пришлось отдать за перстень. Хорошо ещё, что Мишка заранее предупредил о его стоимости…