В отличие от Паули, которого привлекал конфликт «психе против материи», Юнга интересовало другое противостояние: «дух против материи». Он верил, что современная эпоха в значительной степени утратила ощущение духа, объединив его с интеллектом. «Таким образом дух, так сказать, исчез из нашего поля зрения и его заменила психе»[270]. Возможно, это скрытое порицание изложенной в последнем письме концепции Паули, в которой дух явно принижается.
Юнг признавал сильную склонность мыслить противоположностями, такими как дух и материя. Как и с другими противоположностями, он считал одну условием существования другой, а психе — посредником, наблюдателем. Это делает материю (физис) и дух сущностями, имеющими персональное значение для наблюдателя. Здесь Юнг и Паули расходились, поскольку Паули — через призму своих физических снов — рассматривал материю как имеющую значение безотносительно психе наблюдателя, как символическую реальность в собственном праве.
Глава 9. Дух и материя: Два подхода к тайне бытия
Как физис стремится к завершению, так и ваша аналитическая психология ищет свой дом.
Прочтение «Ответа Иову» не только стимулировало, но и обеспокоило Паули; более того, споры с Юнгом оставили у Паули ощущение своей неспособности передать суть психофизической проблемы в том виде, в котором он воспринимал её. Кроме того, он чувствовал, что его отношение к бессознательному понимается неверно. То, как всё это волновало Паули, видно по двум его письмам к Марии-Луизе фон Франц (1915-1998), последовавшим сразу за получением письма от Юнга 4 мая. Именно у неё Паули искал понимания и совета.
Переписка Паули и фон Франц началась, насколько мы знаем, в 1951 году; она показывает, как близки были их отношения. Фон Франц, последовательница Юнга, добилась признания и как учёный, и как аналитик. Её отличал острый аналитический ум и широкий круг интересов. Помимо высокого положения психолога-аналитика, она всю жизнь принимала активное участие в развитии этой области. Её способности к физике и математике однажды пробудят в ней интерес к связи между психе и материей. Разумеется, между ней и Паули было много общего. Безусловно, между молодой женщиной и знаменитым профессором существовало бессознательное влечение, в котором сыграли роль анима и анимус.
Письма Паули к фон Франц показывают крепнущую дружбу, которую можно описать как интеллектуальный роман. До этого момента интеллектуальная жизнь Паули воспитывалась исключительно в мужском обществе, поэтому неудивительно, что его взволновала возможность платонических, интеллектуальных отношений с женщиной. В одном из ранних писем Паули сообщает фон Франц, что она первая встретившаяся ему женщина одного с ним психологического типа. Хотя к 1953 году их обращения друг к другу стали более формальными, их дружба продолжалась.
Два письма Паули к фон Франц в мае 1953 года касались почти исключительно его последнего спора с Юнгом. Он особенно оплакивал тот факт, что Юнг не поддержал его мнение о том, что физические сны необходимо толковать с точки зрения физики. Для Паули было очевидно, что физический символизм его снов имеет значение на архетипическом уровне и что психофизическая проблема требует воспринимать и материю, и психе как метафизические реальности. Далее, его беспокоило нежелание Юнга признать, что его психология «перегружена» и должна влиться в физику, «чтобы сбавить давление [на психологию]»[271]. Чувствуя себя брошенным и раздражённым тем, как Юнг ответил на его идеи, он открылся только Марии-Луизе фон Франц (15 мая 1953):
В общем и целом, сейчас я в некоторой степени устал ощущать недостаток знаний в области математики и естественных наук во всём юнговском (внутреннем) круге. Я всё ещё надеюсь однажды отыскать кого-то достаточно сведущего в математике и естественных науках (хотя бы на уровне студента высших курсов) и одновременно достаточно зрелого, чтобы понять психологическую сторону моих снов[272].
Паули спрашивает у подруги совета: возможно, эффективнее было бы общаться с Юнгом неинтеллектуально, «по-старому», то есть на языке символов, и только во вторую очередь через интеллект или дух. Несмотря на резкие выражения, Паули не мог выкинуть Юнга из головы. Он чувствовал, что «должен» написать ему хотя бы ещё одно письмо.