— Чада мои, — громко выкрикнул священник, — пособите разгрузить продукты.
Надо сказать, что иеромонах отец Василий выглядел в своей кожаной безрукавке поверх подрясника весьма импозантно, чтобы не сказать по-хипстерски. По идее, он должен был замаливать свои никому не ведомые грехи в тиши монастыря, но приходских священников на Дальнем Востоке не хватало, и он нашел свое служение в приюте.
Воспитанники его любили, а потому сразу же откликнулись на зов. Тем паче что, помогая батюшке, всегда можно было рассчитывать на благодарность. Вот и сейчас, стоило им помочь разгрузить несколько мешков с крупами и мукой, а также ящик консервов, как отец Василий вытащил коробку печенья и щедро наделил добровольных помощников вкусняшками. К слову сказать, все тяжелые грузы он перенес сам, а мальчишки только подтаскивали их к борту грузовичка.
— Балуете вы их, отче! — с укоризной заметила тетя Маша.
— Кто же их еще побалует-то, — вздохнул иеромонах. — Вот вернут меня в обитель, тогда уж…
Что будет тогда, он никогда не говорил, но всем и так было ясно, что никак не менее чем катастрофа.
— Мартемьян, сын мой, поди сюда, — подозвал он одного из своих помощников.
— Да, батюшка, — кротко отозвался парень.
— А где крест? — заметил отсутствие на шее гайтана священник.
— Потерял, — зачем-то соврал Март.
— Нехорошо сие, — нахмурился отец Василий. — Надобно непременно сыскать!
— Найду, батюшка.
— А не найдешь, так приди ко мне, я тебе другой дам, — со значением в голосе добавил поп. — Православный!
Несмотря на то что примирение с древнеправославной церковью состоялось более двадцати лет назад и их кресты с иконами считались вполне благодатными, священники РПЦ все еще немного подозрительно относились к бывшим раскольникам. Что, впрочем, совершенно не мешало им выступать единым фронтом против местных сектантов и язычников.
— Нет, я свой найду, — непонятно зачем возразил Марик.
— Как знаешь, чадо, — не стал спорить отец Василий.
— Вы что-то хотели, батюшка?
— Охти мне, — хлопнул себя по голове поп, больше напоминавший байкера из оставленного Мартом мира. — Совсем забыл. Письмо тебе пришло, от отца твоего крестного. Где же оно…
— Потеряли?
— Типун тебе на язык, малахольный! Не иначе их благородие Пантелей Митрофанович забрал с прочими бумагами. Ступай к нему, там и получишь эпистолу свою.
— Благословите, батюшка.
— Бог благословит, — перекрестил воспитанника священник.
Кабинет директора располагался на втором этаже жилого здания, рядом с входом на половину девочек. И первым, кого встретил Март, поднявшись наверх по лестнице, была, конечно же, вездесущая Фимка.
— Ты что здесь забыл? — подозрительно посмотрела она на юношу.
— Мне к директору надо, — не стал скрывать тот.
— Ты к Пантелею Митрофановичу, сам? — изумилась девушка.
— Успела настучать? — сообразил Март.
— Вот еще! — фыркнула Фима. — Просто доложила, что вы с Витькой опять где-то весь день пропадали. А что, я врать из-за вас должна?
— Прав Виктор, — хмыкнул молодой человек и, как ни в чем не бывало, прошел мимо старосты школы.
— В чем прав? — удивилась одноклассница.
— В том, что ты, Ефимия, красивая… Но все равно дура!
— Ах ты! — взвилась одновременно польщенная и оскорбленная в лучших чувствах девчонка, но было поздно, ибо Март уже постучал в обитую коричневой кожей дверь директора.
— Кто там? — неожиданно низким голосом отозвался Воронин.
— Это я, — просунул голову Марик.
— Вахрамеев? — изумился чиновник. — Вот уж, право, кого не ожидал увидеть! Ну, заходи, раз пришел.
— Отец Василий сказал, что мне пришло письмо.
— В самом деле? Хм. Да, кажется, действительно, пришло. Только я здесь при чем?
— Он сказал, что вы забрали его вместе с другими бумагами.
— Сейчас посмотрю. И впрямь, вот оно. Держи.
— Спасибо.
— Не за что. Лучше расскажи мне, зачем вы с Кимом опять шлялись на Байнунгсан?
— Просто гуляли.
Судя по всему, директор ожидал, что воспитанник пойдет в отказ, и готовился уличить его во лжи, а потому несколько растерялся.
— Однако какое странное место для прогулок!
— А где тут еще гулять? — спросил Март, повергнув коллежского асессора в еще большее изумление. — Не в город же сбегать!
— Это и впрямь не стоит делать, — машинально согласился Воронин.
— Пантелей Митрофанович, а могу я получить свой крест?