— Какой еще крест? — насторожился директор.
— Ну тот самый, красного золота… С которым меня привезли в приют.
— Ты что-то путаешь, Вахрамеев! Не было при тебе никакого креста. Да еще червонного.
— Вы его еще в сейф положили, — немного растерялся Марик. — Сказали, на сохранение…
— Ты что же это хочешь сказать, маленький мерзавец, — возмутился чиновник, — что я твой крест украл? Да я, если хочешь знать, тридцать лет верой и правдой служу государю и отечеству, а ты…
Если бы на месте Марта был прежний мальчишка, он, возможно бы, и сдался под напором праведного негодования директора, но лучший переговорщик своей компании сразу же заметил, как забегали глаза и непроизвольно дернулась щека кричащего…
— А ведь вы, Пантелей Митрофанович, лжете! — спокойно заявил он директору.
— Что?! Да я тебя в карцер! Нет, ну каков негодяй…
Но взгляд Вениамина уже сконцентрировался на безукоризненно чистом крахмальном воротнике чиновника, и через секунду тот почувствовал, что его жирной шее стало тесно. Сначала Воронин попробовал просто ослабить галстук, но затем, сообразив, что это не помогает, рванул что есть силы.
— Где мой крест? — с могильной невозмутимостью поинтересовался у стремительно синеющего директора Март и немного ослабил хватку.
— Я отдам, — в панике выпалил тот. — Я заплачу! Сколько хочешь заплачу! Только не убивай. Я же не знал, что ты одаренный…
Зрелище взрослого человека, испуганно стелящегося перед подростком, практически мальчишкой, было настолько странным и непривычным, что Вахрамеев совсем прекратил воздействие и отпустил его.
— Фух, — тяжело вздохнул Воронин, потянувшись трясущимися руками к графину с водой. — Ну и напугал же ты меня!
— Вы так и не ответили, Пантелей Митрофанович.
— В лом-м-ба-барде, — стуча зубами о край стекла, ответил ему чиновник.
— И не совестно вам было сироту обкрадывать? Хотя о чем это я?
— Прости, Вахрамеев. Бес попутал! Все грех зеленого сукна проклятый[9].
— Ломбард в Чемульпо или Сеуле?
— В Чемульпо.
— В сеттльменте?
— Нет. Совсем рядом, но в Чосонской части. Принадлежит господину Хвану.
— Он еще там?
— Не знаю, ей-богу не знаю!
— Надеюсь, квитанция сохранилась?
— Да, — судорожно кивнул директор и принялся рыться в портмоне.
— Большая сумма в залоге? — спросил Март.
— Сто двадцать тысяч вон, — протянул ему бумажку с иероглифами Воронин.
— Это много? — на всякий случай поинтересовался молодой человек, плохо представлявший себе местные цены.
— Достаточно, — печально вздохнул Пантелей Митрофанович. — Примерно сто рублей золотом.
— И у вас, насколько я понимаю, таких денег нет?
— Увы!
— А сколько есть?
— Вот… эгхм, пятнад… шестнадцать рублей. С мелочью.
— Давайте сюда, — отобрал у испуганного чиновника деньги Март. — Это будет процентами, а на сумму долга соблаговолите выписать вексель. И ради бога, не говорите мне, что у вас не имеется чековой книжки, а то я совсем разочаруюсь в человеческом роде.
— У меня нет таких средств в Русско-Корейском банке, — сделал последнюю попытку директор.
— Не имеет значения. И еще, Пантелей Митрофанович, потрудитесь выдать мою метрику с аттестатом.
— Но ты еще не сдал выпускной экзамен…
— Так проэкзаменуйте меня сейчас, — с усмешкой предложил, посмотрев ему в глаза, Март.
— Ах да… что это я… Сейчас сделаю.
Директор быстро заполнил бланк, на котором поставил свою подпись и казенную печать.
Март забрал готовые документы, прочел их и убрал в карман. После чего, окинув еще раз директора внимательным взглядом, жестко сказал, вложив и толику силы:
— Если меня будут разыскивать, вы, многоуважаемый господин Воронин, меня не видели! Я, вообще, пропал до вашего возвращения. Это понятно?
— Да! — с готовностью отвечал директор, после чего робко спросил: — А кто вас может искать?
— Это неважно, — хмыкнул Вахрамеев и поспешил выйти из кабинета, пока ему не стало плохо.
Впрочем, несмотря на потраченные усилия, самочувствие молодого человека оставалось нормальным. Более того, появилась даже легкая эйфория от того, что сегодня он едва не придушил взрослого человека, даже не приближаясь к нему.
— Интересно, так и раньше можно было, или это новое умение, связанное с новым миром? — немного растерянно спросил он сам себя.
— Что ты сказал? — с подозрительным видом поинтересовалась выскочившая ниоткуда Фимка.
Ну, конечно, несносная девчонка все это время вертелась рядом, изнывая от любопытства. И вот теперь она любой ценой желала узнать подробности, не останавливаясь даже перед необходимостью общения с оскорбившим ее парнем.