Джокер задумался. Протоколы безопасности полностью автоматизированного склада в купольном городе не были рассчитаны на спасение отдельных людей – в приоритете были грузы и безопасность самого города. В случае пожара запрограммировано открытие шлюзов и использование естественной атмосферы планеты. Все входы-выходы в город при этом полностью блокируются. Десять минут – и на складе не останется ни одной живой души. Если похитители держат ребенка в криокамере или в отдельном замкнутом помещении… Синий сможет забрать мальчишку уже через пару часов.
– Джо, постарайся найти местоположение ребёнка на складе и выяснить что с ним.
– Хорошо. Я обнаружил в технической части несколько дронов, снабжённых камерами. Перенастрою маршрут одного из них так, чтобы он проходил через жилую зону. Он работает в стандартном режиме сканирования, их искин его пропустит. Длительность маршрута один час пятнадцать минут. Обновление картинки будет медленное, но мы сможет посмотреть расположение внутренних помещений и людей. Первая видеозапись будет готова уже сорок минут.
– Действуй, а я пока потолкую с Синим.
Восемьдесят процентов координационных действий Джокер предпочитал делать удалённо, но все же никогда не отказывался от личных встреч. Он был уверен – именно они сделали его Джокером, а город на Марсе – процветающим оазисом.
Глава 18 Марс планета красная (Ч. 2)
Джекканти не сомневался, что Амега, Росси и остальные чектуранцы ищут его в городе. Если бы ему как-то удалось сообщить им, где он находится! Что-то придумать! Времени до отлета "Астарты" оставалось чуть больше суток – и Джекканти страшно было подумать о том, что его может ждать "в безопасном месте на Земле".
Исполнительный безликий человек принес чёрно-белому несколько запечатанных коробок и назвал его Скунсом. И с этого момента Джекканти уже не мог называть Скунса никак иначе.
Джекканти припомнил всё, что когда-либо слышал и смотрел в кино про киднепперов, маньяков, террористов. Все сводилось к тому, что нужно постараться с ними подружиться и не выказывать агрессии. Но весь ужас был в том, что Скунс и так был невероятно ласков и дружелюбен, и это пугало Джека до тошноты.
В принесённых коробках оказался ворох предметов от – парикмахерских принадлежностей до детской одежды. Скунс с упоением принялся наряжать свою новую игрушку.
– Ничего плохого не случится, – пообещал он, расстегивая на рубашке Джека магнитные застежки и жмурясь, точно кот у миски сметаны. Мальчишка, по-прежнему привязанный к барной сидушке, отворачивался и прятал взгляд. Его трясло. Убежать он не мог, а плакать – не хотел.
– Ты дрожишь, – заметил Скунс, поглаживая кончиками пальцев пленника по шее.
– Холодно, – буркнул Джекканти, упрямо глядя в пол, в стены, куда угодно – лишь бы не Скунсу в глаза.
Кондиционеры мгновенно превратили зал в знойные тропики, но мальчишку по-прежнему трясло.
И не только мальчишку.
Скунс аккуратно, не касаясь кожи ребенка, снял с него рубашку и чуть не застонал в голос, ощущая наливающуюся тяжесть в паху.
Тело мальчишки знало грубую физическую силу. Синяки почти разошлись, но Скунс узнавал их по чуть заметным следам, как акула чует жертву по одной капле крови. Спину перечеркивала тоненькая розовая полоска шрама – идеально ровного, словно начерченного по линейке. Скунс медленно провел по ней пальцем сверху донизу:
– А ты, значит, любишь, когда…
Не удержавшись, он крепко, до боли, обнял обмершего мальчишку, прижался так, чтобы мальчишка чувствовал его возбуждение, со стоном зарылся лицом в его волосы.
Малыш оказался слишком невероятным, слишком прекрасным, слишком нежным… чтобы можно было оставить его погибать и разрушаться в этом мире.
Он словно бутон – раскрывался постепенно, лепесток за лепестком, отдавая свои маленькие тайны. И с каждой минутой Скунс влюблялся в него все больше и больше, чувствуя глубинную, нерасторжимую связь между ними.
Его уход должен стать чем-то особенным. Чем-то таким, что навсегда соединит их вместе. А пока он наполнит светом каждый из последних дней этого малыша, будет носить на руках, сдувать пылинки, выполнять любые желания…
Скунс усилием воли заставил себя разжать руки. Мальчишка плакал – беззвучно и отчаянно. Скунс опустился перед ним на колени, несколько раз по очереди поцеловал детские ладони. У него у самого в глазах стояли слёзы: