Амега открыл новую пачку «Негоцианта», щёлкнул зажигалкой, закуривая. Земля голубовато светилась на вирт-экранах ролкера. И хотя картинка оставалась неизменной, ряд быстро меняющихся цифр сообщал о скором прибытии ролкера в порт.
Больше двадцати лет назад Амега пришлось все бросить и бежать с места преступления практически голышом. Одежду и окровавленный нож он выбросил в коллектор, в крутой кипяток. Кажется, их так и не нашли. Да и вряд ли старались. Кому нужно искать убийцу какого-то мелкого наркоторговца? Одним меньше – вот и славно…
«Как сыр в масле будешь кататься!» – рябой вербовщик скалил жёлтые зубы, обещал устроить подростка на судно помощником кока. Устроил. Продал в рабство хозяину трёхпалубного «Самодержца», промышлявшего контрабандой спиртного и офисной техники. Как долго Амега потом хотел найти эту суку-вербовщика! Не успел. Рябой отдал душу где-то на Аш-Кьер-Сине. А вот опыт драки с Горбоносым пригодился Амега на «Самодержце», и сначала вернул Синему свободу, а потом и вовсе привёл в помощники капитана. Так и начался его путь контрабандиста.
По иронии судьбы, накрыли экипаж «Самодержца» не на судне, а в порту – на Земле. И первый свой срок Амега отмотал на родине.
Не баловала родина Синего хорошими воспоминаниями. Ох, не баловала!
И вот теперь опять.
Причин для возвращения было две. Одна умещалась на маленьком, величиной с открытку листочке.
«Здравствуй, папа! Это пишу тебе я – твой сын Джекканти. Я раньше совсем не знал, что ты живой, а теперь знаю, что ты на Дейсе. Я тебя очень, очень жду. Приезжай поскорее и забери меня отсюда. Я тебя всегда буду слушаться и все-все для тебя сделаю. А ещё у меня много баллов за математику и бегаю я тоже быстрее всех. Я ни к кому не пойду жить, только к тебе. Твой сын Джекканти».
Зачем нужно было хранить истрёпанную, потёртую на сгибах бумажку, Амега и сам не мог сказать точно. Текст письма он давно вызубрил наизусть. Но всё-таки ему нравилось, что вот оно есть, что его можно потрогать пальцами, что оно не исчезает, как исчезает со временем любой цифровой код.
Но бумага бумагой, а что делать с пацаном Амега так и не решил. Перекинул эту задачу компаньону – Ниско Хотену. При этом разговоре у Хотена сделалось такое лицо, как будто он хватанул уксуса вместо спиртяхи. Хотен поскрипел зубами, посверкал глазами, но пробурчал, что поищет какую-то школу на Эшете или вроде того. Ну вот и лады, пусть отрабатывает напарничек, а то совсем приржавел своей задницей к тёплому дивану, забыл откуда ему деньги текут.
Вторая причина беспокоила Синего гораздо больше и выражалась в коротком сообщении от судовладельца Огайло Калагано: «Нужно срочно увидеться». Вот же гадство… Значит, опять инфа, которую можно сообщить только лично. И опять на Земле, на Земле, черт бы её побрал. Ты же эделгиец, Калагано, что ж ты на родине такое сделал, что и рожу туда не кажешь?
Амега взглянул на алые цифры обратного отсчёта по УВ – до основного рейса время ещё было. Небольшой перекур, короткий отпуск между каторжными межгалактическими забегами, когда судно превращается в часть артерии, по которой потоком движется груз.
– Чача, – Амега вызвал мостик. – Вставай в калагановские доки. Как встанешь, бригаду можешь распустить, оставь только Чадро и Вархаву, и пусть смотрят в оба, чтобы эти суки зубастые нам пол корабля не растащили. Я беру первый катер и Мирея. Ангел и Коза-Ностра идут со мной.
Но прежде, чем идти на катер предстояло сделать ещё кое-что.
Амега скинул куртку, полюбовался на собственные руки от запястья до локтя обмотанные узкими металлическими лентами или, как их было принято назвать на Дейсе, «змейками». Острые, как бритва, и гибкие, как кожаные ремни, они становились смертоносным оружием в умелых руках. А Амега уже шесть лет принадлежал дейсовской группировке змееловов, и обучал его лично предводитель – сам Хасан Калеченый.
С Дейсы Амега привез не только оружие, но и несколько «клубных» черно-белых татуировок. Каждая из них сообщала сведущим людям массу интересного о владельце. Например, голова распятого на кресте Иисуса Христа на груди – глаза закрыты, из-под век сочится кровь, а вместо тернового венца – венец из злобных змей – указывала не только на принадлежность Амега к змееловам, но и на статус. Такую набивали лишь тем, кто отсидел на Дейсе не менее пяти лет и пользовался уважением – так называемым «святошам». (Мол, чист и все грехи отмолены). Срок – шесть лет – символизировал клубок из шести змей на спине. Змеиные татуировки на обеих руках от плеча до запястья предупреждали, что змеелов в совершенстве владеет и правой, и левой рукой. Вплетённые в рисунок иероглифы – «мгновенная смерть» и «смерть наверняка» сообщали, что Амега совершил минимум два убийства с помощью змеек. Самой свежей и малозаметной была татуировка-оберег на внутренней стороне правой ладони – змеиное яйцо в виде планеты Земля, из которого проклюнулся змеёныш. Её Амега набил в тот день, когда впервые получил запрос об отказе от отцовства. «Не отказывайся, верный знак, что выйдешь», – сказал ему Калеченый, и как всегда оказался прав.