"Значит, говоришь, нет будущего?"
Забытый малыш-дрон избрал капитана как более крупный объект для перемещения и сейчас уверенно и цепко карабкался по его штанине. Амега взял его в руку, и бот мгновенно сложился в компактный, удобный для переноски шар.
"Ну что ж, проверим. Бережёного бог бережёт", – и Синий закинул шар в кузов заводского грузовика.
…Когда-то, почти в прошлой жизни, его старший помощник с "Ригвильтона" долго пытался расковырять "Симбиоз" на части и посмотреть, как он работает. Разобрать не разобрал, но сильно озадачился.
– Смотри, – пытался он втолковать менее образованному капитану. – Вот эта часть. По устройству это вроде бы не вирус, видишь? Но ведет себя очень похоже. Копирует себя на все устройства, до которых может дотянуться.
– И что?
– И все.
– А нам-то что за дело?
– Да хрен его знает. Главное, не понятно, что эта штука вообще делает. Подозреваю ждёт сигнала с родительской системы…
– Чтобы – что? Запустить протокол самоликвидации судна?
– Да ну, брось, это невозможно, – старпом покусывал кончик большого ногтя. – Если я что-то понимаю, это типа цифровой маркеровки… А у кого ты купил эту прогу?
– На улице бабка семечками торговала. Ты идиот – задавать такие вопросы?
В итоге старпома застрелили погранцы при захвате судна вместе с остальными четырнадцатью членами экипажа. Обозлённые неуловимостью судна преследователи получили приказ живыми контрабандистов не брать. Капитану повезло больше остальных: полутруп запихали в криокамеру и доставили в больницу, чтобы было кого предъявить суду. Никто не верил, что Синий когда-нибудь вернётся с Дейсы. Он и сам не слишком надеялся.
А потом пришло письмо из соцзащиты с требованием подписать отказ от отцовства. "Не подписывай, верный знак, что выйдешь". Калеченый мог и не тратить свое красноречие. Оборвать единственную ниточку, которая связывала Амега с Землей и свободой? Как бы не так! Все космолетчики суеверны. Зеки – тем паче.
Одно движение – и вот Синий балансирует на перилах моста, ощущая волны адреналина под кожей. Есть вещи, которые невозможно объяснить словами. Их просто чувствуешь, как связь с собственным судном.
Амега развернулся спиной к пропасти, раскинул руки и упал навзничь в темную, беззвучную пустоту.
За ним благоговейно наблюдали несколько десятков камер и глаз.
***
Александр Палацци, с легкой руки патрона переименованный для всех в «Сашу» (за глаза, конечно), был не просто начальником охраны, но по совместительству – родственником, правой рукой, адъютантом и бессменной нянькой Скунса. А эта нелегкая, хотя весьма высокооплачиваемая роль, накладывала ряд неприятных обязательств. Например, когда ты после очередной истерики неугомонного родственничка наконец-то добрался до постели с намерением вздремнуть и тут же слышишь по комму резкое и капризное:
– Саша!!!
Природа не наделила Сашу ни приятной внешностью, ни природным обаянием. А после одной жесткой аварии выражение «морда кирпичом» получила свое визуальное воплощение. И хотя бабла у Саши хватило бы на тысячу пластический операций, он не торопился, резонно полагая, что в его профессии это скорее плюс, чем минус. Вот и сейчас, подчиненные при виде угрюмой перекошенной физиономии начальника вытягивались в струнку и старались не встречаться с ним глазами.
Последнее время Скунс пребывал в классическом для себя состоянии: нытья и хандры. После "Селесты" их отношения с Пантерой резко пошли на спад. Оставшийся без развлечений и неусыпного внимания босса Скунс изводил Сашу жалобами и истериками. Он то валялся сутками в постели, надираясь до беспамятства, то впадал в ярость, резал вены и крушил все вокруг.
Выходить "на охоту" самостоятельно Риан Скунсу запретил. "Зачем же утруждаться самому, mi amor, – искренне недоумевал босс, – сами придут и сами все принесут…" И преподносил фавориту щедрые подарки от местных либкиндеров, которые из кожи вон лезли, чтобы угодить богатому клиенту.
Поначалу Олежек пребывал от подарков в щенячьем восторге. Однако Саша заметил, что лёгкие, доступные игрушки приедаются Скунсу с каждым разом все быстрее и быстрее. Ни одна из жертв не продержалась дольше месяца. Рекорд достиг пяти дней. Олежек все чаще впадал в мрачную задумчивость, кривился, утверждал, что "это всё – не то" и жаловался Саше на отсутствие у босса тонкого художественного вкуса.
– Так закажи то, что ты хочешь, – пожал плечами Саша. – И пусть себе ищут.
Ему на хрупкую душевную организацию патрона было глубоко наплевать: он слишком хорошо знал, что она собой представляет. Лишь бы Олежек не ныл и не выносил мозг лично ему. Но совет неожиданно сработал: Скунсу пришла в голову интересная мысль. Если раньше он сперва отыскивал нужного ребёнка, а потом старался его запечатлеть, то почему бы не сделать наоборот?