— Вира помалу! — рокотал над головой все тот же голос. — Крепче держи, братва, чтоб не сорвалось.
Марат слышал тяжелое, прерывистое дыхание, топот кирзовых сапог, восклицания, похожие на стон: «И-эх!». И ему казалось, что конца этому не будет. Уж больно медленно погружался корпус судна. Ватерлиния упорно не уходила под воду.
Сколько часов может просидеть мальчишка на сквозном леденящем ветру? Два? Три?.. Марат сидел уже шестой час. Он точно знал: пять часов прошло. Знал, потому что на каждом корабле все подчинено строгому распорядку. А корабль — военный транспорт — находился совсем рядом. Буквально рукой подать. От него веяло теплом и уютом. И еще чем-то неуловимо притягательным, желанным, скрывающимся за металлической обшивкой борта.
А холод пронимал до костей. И голод давал о себе знать. Не помог даже сухарь, который Марат с яростью сжевал примерно в середине дня. Он с тревогой ощущал, что постепенно коченеет. Еще немного, и ему уже не удастся ни разогнуться, ни разжать пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в скобу, скреплявшую свайное основание причала.
«Ничего, выдержу, — успокаивал себя Марат. — Скоро погрузка закончится, и тогда…»
Он знал, ради чего мучается. И дождался своего.
Уже смеркалось, когда на причале и на транспорте вдруг наступило затишье. Прекратилось движение, смолкли голоса. Потом грохнули сброшенные сходни.
Марат насторожился, напрягся до предела.
«По местам стоять, со швартовов сниматься!» — послышалась команда.
Заработала машина. Корпус судна покачнулся, задрожал. Шуга вокруг него зашевелилась.
Марат разжал затвердевшие пальцы, по перекладине подвинулся к самому краю причала.
«Отдать носовой!.. Отдать кормовой!..»
Звякнул привод машинного телеграфа, и тут же заработал винт. Транспорт медленно, будто нехотя, поплыл вперед. Расстояние между его бортом и причалом стало увеличиваться.
«Пора!» — скомандовал себе Марат.
Он покрепче надвинул на лоб фуражку и опустил ремешок ее под подбородок — это чтобы не упала при резком движении. Затем выпрямился и одним махом прыгнул на транспорт. Хотел попасть прямо на палубу, но промахнулся, немного недотянул. Ухватился за верхнюю кромку металлического ограждения — фальшборта и стал подтягиваться.
«Кажется, не заметили», — мелькнула мысль.
Еще усилие, и он будет на судне.
Но что это? Онемевшие руки не слушались. Пальцы разгибались.
В школе на уроках физкультуры Марат подтягивался на турнике не менее десяти раз. А однажды на спортплощадке у дома, когда на него из окна своей квартиры смотрела Галка Одинцова, подтянулся восемнадцать раз, а потом еще сел на перекладину верхом и, кувырнувшись, лихо соскочил на землю.
А тут… Последним напряжением воли Марат пытался перебороть себя. Хотя бы удержаться, во что бы то ни стало удержаться!
Судорожными рывками старался он перебросить отяжелевшее тело на палубу.
И сорвался, упал в воду.
Шуга смягчила удар, задержала погружение.
«Все пропало!» Марат в отчаянии барахтался, кое-как удерживаясь на поверхности. И с ужасом чувствовал, как ледяная вода заполняет ботинки, подбирается к телу.
А мимо проплывал борт столь желанного транспорта.
И в тот же миг… На это Марат не рассчитывал, но это произошло. Кто-то тревожно выкрикнул:
— Человек за бортом!
Рядом плюхнулся спасательный круг. Марат ухватился за него обеими руками.
Транспорт замедлил ход.
— Полундра! Под винт не угоди! — донеслось до Марата.
Кричали с транспорта. Марату показалось, что голос был тот же, который он слышал днем, при погрузке.
«Боцман, подобрать утопающего! Быстро, черт возьми!» — гулко скомандовали в мегафон.
— Где он, братва? — беспокоился все тот же голос.
Скрываться дальше было бесполезно.
— Здесь я, здесь! — во всю глотку завопил Марат.
— Ага, вижу, — подтвердили совсем рядом. — Держи конец.
Конец троса с петлей, скользнув по плечу, повис около Марата над водой. Он отпустил круг и ухватился за петлю.
— Крепче держись! — наставлял все тот же голос. — По-о-шел!..
Через секунду Марата выдернули из воды и потащили вверх.
Чьи-то сильные руки ухватили его за ворот полушубка, кто-то поддержал за ремень. Перевалили через фальшборт и поставили на палубу.
— Ну вот и порядок! — удовлетворенно пробасил старший.
Марат без труда узнал в нем своего знакомого моряка, который вел по причалу раненого матроса. Это его голос звучал громче всех на погрузке. Значит, это и есть боцман. Интересно: узнал ли он Марата?