– У вас тоже была делегация?
– Какая там делегация, – отмахнулся Петровский. – Никакой делегации не было. Меня просто решили употребить по знакомству.
– По блату то есть! – натянуто уточнил Радько.
– Вот-вот, – сурово подтвердил старший политрук. – Дмитрий Майдан из третьей роты просил что-нибудь предпринять, Утверждает, что иначе будут дразнить.
Петровский коротко изложил содержание беседы с Майданом, а капитан третьего ранга понял, как уязвить политрука.
– Вот он какой, Митя! – улыбнулся Радько. – Так и обращался на «ты» до самого конца?
– Что с него взять? – развел руками старший политрук. – Знал меня еще курсантом.
– Думаю, что допущена педагогическая ошибка, – сказал Радько. – Необходимо решительно всем называть учеников на «вы». Как вы считаете, Евгений Николаевич?
– Это же мальчишки! – пожал плечами Петровский. – Что ж, давайте попробуем.
Назначение в спецшколу выбило его из привычной обстановки. Казалось бы, повидал в жизни всякое, бывало, двумя-тремя словами обуздывал отпетую шпану, да так, что некоторые потом ему письма писали. В спецшколе же учились «домашние» мальчишки. Им преподавали солидные учителя, такие образованные!
И Петровский никак не мог решить, с чего начать работу.
Старший политрук прокашлялся и снова вернулся к прежней теме.
– Нельзя допустить, чтобы ребята стеснялись формы, – настаивал он.
– Боюсь, что протестовать уже поздно, – поморщился Радько, но все же спросил: – Что вы предлагаете?
Старший политрук ничего пока не имел в виду. Но, посмотрев в насмешливые глаза Радько, понял, что промолчать нельзя. И в этот момент к нему пришла великолепная идея.
– Пусть протестует Наркомпрос, – заявил Петровский. – Они люди гражданские. Им можно.
– Как будто Наркомпросу не все равно, – покачал головой Радько, слегка пригладив черные усики.
– Не думаю, – возразил Петровский. – Поскольку дело упирается в экономику…
Старший политрук объяснил, что рубаху со стоячим воротом из обыкновенной фланелевки не переделать – ее надо шить на заказ. Бескозырку без кантов тоже. Все обойдется гораздо дороже стандартного обмундирования военных моряков.
– А кто платит? – торжествовал старший политрук. – Платит-то Наркомпрос!
Он еще не успел закончить фразы, как Радько порывисто пожал ему руку и ухватился другой за фуражку:
– Необходимы конкретные расчеты, смета. Поехали быстро в порт!
Глава 5 ЧЕРТ С НИМ, С БАНТИКОМ!
Заманчивая перспектива прослыть «морскими поварами» и в этом качестве переплюнуть «сухопутных полковников», как оказалось, никого из ребят не устраивала.
– Никто нас не понимает, – с горечью объявил в классе Димка Майдан. – Был у меня знакомый краснофлотец Женька. Он мне точно объяснял, что в морской форме все имеет смысл. Три белые полоски на гюйсе – в память о победах русского флота.
– Правильно, – кивнул Донченко. – Гангут, Чесма, Синоп.
– Ничего не правильно, – огрызнулся Майдан. – Сейчас он говорит, что ходить со стоячим воротом даже красивее.
– Кто говорит? – не понял Раймонд. – Этот Женька?
– Ну да. – И вдруг Димка спохватился и уточнил: – Не Женька, а товарищ старший политрук. Еще не знакомы? Рыжий Политура, а не Женька.
Ребята засмеялись, но им не было весело. Трудный мужской коллектив переживал кризис. Прекратились прогулки по набережной Невы, никто не ходил друг к другу в гости, и Антон больше не спорил с сестрой из-за газеты. А Жанна стала донимать его расспросами о спецшколе и как-то между прочим спросила о Бархатове.
– Его назначили помощником командира взвода, – нехотя ответил Антон. – В общем, неплохо справляется. Он собирался какие-то стихи тебе передать.
– Вот как? – сказала Жанна и неожиданно добавила: – Почитаю с удовольствием. Пусть приносит. Можешь даже пригласить его к нам в гости, – продолжала сестра и ехидно улыбнулась. – Конечно, после того, как вы наденете новую форму.
Встреча с Бархатовым, когда он будет одет в смешной мундирчик, представлялась Жанне куда менее опасной. В крайнем случае всегда была возможность проехаться насчет «трамвайного кондуктора» и тем пресечь любые комментарии насчет ее попытки стать «спецшкольницей».
Донченко не замедлил передать приглашение сестры, и Аркашка Гасилов неожиданно обнаружил возросший интерес к стихам Бориса Смоленского.