Опыт мировой практики в аналитической психологии говорит, что первоначальное интервью является для аналитика и попыткой ответить на существенные вопросы диагноза и симптоматологии. Но здесь есть опасность — о которой знают аналитики — оказаться привязанным к закрытой системе, поскольку медицинская нозологическая структура (или номенклатура) далека от совершенства, и привязка к определенной нозологии плюс специфическая конкретная техника приводят к синдрому прокрустова ложа и более препятствуют процессу индивидуации, нежели способствуют ему.
И, однако, мы сталкиваемся с тем, что невозможно начинать анализ хаотически и необходимо как-то структурировать начальный этап. Мы вынуждены размышлять о клинической картине пациента и решать, хотя и нетрадиционно, и оценивать, подходит ли здесь аналитическое лечение или нет. Эта проблема ни в коем случае не ограничивается только аналитической психологией. Фрейдовский психоанализ имеет сходную проблему в первоначальном интервью. Не случайно, Аргеландер (Argelander 1967) говорит о первоначальном интервью, как о пасынке психотерапии. Существует целый ряд работ на эту тему, начиная с 1938 года (список авторов см.: Dieckmann 1991). В частности, Штекель (Steckel 1950) посвятил первую главу своей книги о технике аналитической психотерапии первоначальному интервью.
Анализ работ по данному вопросу при всей терминологической разнице с очевидностью показывает, что мы имеем дело с универсальной проблемой, проблемой, которая затрагивает не только аналитическую психологию, но характеризует любые аналитические попытки, как таковые, вне зависимости от школы, к которой принадлежит терапевт. Здесь должна быть внесена ясность: в большинстве областей медицины (за исключением психиатрии) есть четкое различие между диагностикой и терапией в подавляющем числе случаев, и очень редко диагностический процесс, которому подвергается пациент, имеет сопутствующий терапевтический эффект. Иначе обстоит дело в психиатрии, где каждый диагностический экзамен есть всегда терапевтическое вмешательство, меняющее психические процессы в большей или меньшей степени. Эти изменения могут быть относительно минимальными, но также могут быть и далеко идущими, что можно проиллюстрировать на клинических примерах. Если спросить пациентов об их реакциях, сопровождавших их первоначальное интервью, то почти все упоминают, что эта встреча вызвала интенсивную реакцию у них и изменила клиническую картину в ту или иную сторону. Только крайне шизоидные пациенты утверждают, что первое интервью совсем не вызвало у них реакции. Однако в процессе длительного анализа, если таковой случался, всегда становилось понятно, что необычайно глубокая и интенсивная реакция имела место именно у этих пациентов, несмотря на их показную индифферентность. Далее случаи с парой, которая начала развод после интервью, или с семьей, в которой социологи искали подтверждения фрейдовских отношений. После недельного пребывания их на беседах и записи разговоров членов семьи друг с другом, семья распалась, а у участников появились психические симптомы. Здесь проводится сравнение с миссионерами, принесшими христианство и разрушившими древние мифы, стабилизировавшие жизнь племени. Делается вывод, что порой простые процессы наблюдения во многом меняют все дело. Это примеры крайнего проявления влияния диагностического наблюдения на дальнейшее поведение пациента.
Интервью, проведенное экспертом, специалистом lege artis[116], приводит, как правило, к наиболее незначительным улучшениям или ухудшениям симптомов, и в дальнейшем может препятствовать опасному деструктивному процессу, развивающемуся исподволь. Но в любом случае мы имеем дело с особенностью психологической болезни реагировать на каждое вмешательство и в гораздо большей степени, чем в случае органической медицины, так что диагностика в анализе всегда означает, что в то же самое время осуществляется и терапия. В положительном смысле это может вести пациента к более интенсивной рефлексии и сознательной конфронтации с основными базисными проблемами, но может также иметь и противоположный эффект усиления репрессии и формирования защиты.