Смысл этой книги заключается не в том, чтобы осветить и истолковать отдельную сказку во всей ее психологической красоте и глубине. Того, кто этого ищет, можно отослать к работам Н. von Beit[7], M. L. von Franz[8], Laiblin[9] или A. Jane[10], если называть лишь некоторые имена. После моих ранних публикаций, особенно начиная с 70-х годов, появилось множество интерпретаций сказок, которые здесь невозможно упомянуть. В качестве наиболее достойной внимания я мог бы здесь порекомендовать, — относящуюся, правда, к фрейдистскому направлению, — книгу Беттельхейма «Детям нужна сказка»[11], а также книгу Верены Каст «Сказка в качестве терапии»[12], и целую серию изданий Kreuz Verlag «Мудрость в сказке»[13], где я опубликовал свою интерпретацию французской сказки «Синяя птица»[14]. Данная работа позволяет только в общих чертах выявить взаимосвязи сказочных элементов, чтобы в дальнейшем читатель мог искать иные толкования, получив толчок к развитию собственных мыслей.
Итак, обратившись к нашей сказке о змее, мы обнаруживаем нечто характерное для очень многих сказок (в отношении места действия). В них всегда есть два мира: один мир, полный естественных, нормальных и обычных явлений. В нем живет купец вместе со своей семьей, по крайней мере, со своими дочерьми, потому что о матери нам ничего неизвестно. Он совершает свои деловые поездки, из которых привозит домой обычные подарки. В другой мир он попадает неожиданно, возвращаясь на родину. Это волшебный мир, мир, где существует говорящая змея, которая, подобно человеку, живет в большом доме, и у нее есть волшебное зеркало, в которое можно увидеть весь мир. Она также может с помощью заветного кольца переносить дочь купца из одного места в другое и даже оказывается на самом деле не змеей, а заколдованным принцем.
Если теперь сопоставить эти два мира с внутренним содержанием души, то первая область, в которой все протекает нормально и обыденно, соответствует сознанию. Второй, фантастический, мир соответствует нашему бессознательному, той области, откуда приходят сны и фантазии, где, как известно, возможно все, кажущееся совершенно невозможным. Сознание и бессознательное — это две противоположные сферы, в которых разыгрывается сказка и между которыми она пытается установить связь. Бессознательное может всплывать в разных вариациях. Вспомним, сколько возможностей находит для него сказка, будь то заколдованный дворец, как в нашей сказке, или подземный мир Госпожи Метелицы, небесное путешествие божьего дитя (Marienkind), лес и дом ведьмы в «Гензеле и Гретель», пещера с драконом или другим подземным обитателем, мир на дне моря, озера или колодца.
Попробуем еще раз непосредственно с точки зрения женской психики истолковать сущность происходящего, которая в этой сказке лежит на поверхности, поскольку главным действующим лицом является героиня сказки. Здесь вообще все происходит подобно тому, как в широко известной сказке братьев Гримм о Короле-Лягушке[15]:
Молодая девушка, которая до сих пор росла в родительском доме, окруженная любовью и заботой, однажды, казалось бы, случайно встретив отвратительное, а в случае со змеей даже опасное, существо, оказалась вынуждена признать его, вместе с ним жить, вместе есть и, наконец, даже взять в постель и выйти за него замуж.
В обеих сказках содержится мотив любовного принятия холоднокровного существа. Но именно благодаря этому принятию, подобному внутренней связи Я с этим неизвестным, совершается трансформация. Из низменной, неприятной и опасной холодной крови появляется некоторое количество здоровой активности, и вся область души, находившаяся под властью заклятья и волшебных чар, вновь расцветает и оживает для деятельной жизни.
Змея является чрезвычайно многообразным символом, который выступает в различных значениях в мифологии, в религиозной символике, а также в культе и ритуалах. Символ этот включает райского змия, змею Мидгард германской мифологии, змею Эскулапа и Гидру греческой. Сюда можно отнести как достойного уважения медного змия у Моисея, так и злые опасные головы Горгоны греческой мифологии. Широко распространенный по всей земле, этот символ появляется вновь и вновь, всегда сохраняя свою важность и наполняясь при этом различным внутренним содержанием. Здесь речь идет несомненно о явном проявлении бессознательной природной силы, которая не является ни злой, ни доброй, как и сама природа, и стоит на еще не дифференцированной, чуждой любому личному отношению, ступени хладнокровного существования.