– Привет, тётя Валлес, – произнес я, когда дверь кабинета закрылась у меня за спиной.
Выйдя из-за стола и обойдя пустые кресла, женщина крепко обняла мою тушку.
– Малы-ы-ыш, – и это при том, что я на пять сантиметров выше её. – Садись уже, нечего ноги утруждать. Ути ты мой маленький.
Когда я сел в одно из пустующих кресел, тётка начала гладить меня по голове, но надолго ее не хватило, и я вновь, точнее моя голова, оказался в ее объятьях. А в эмоциях такая нежность, что я просто не смог отогнать её подальше. Пришлось терпеть.
– А волосы ещё больше отрасли, – оторвалась она от меня.
А, вообще, да. Сейчас я форсил длинным хвостом, который, по идее, надо бы отстричь, но мне тупо влом. Проще забить на прическу, чем каждый месяц ходить к парикмахеру. А если хвост мне ещё и идет, то почему и нет?
– Дела-то как, тёть Валес?
– Конечно же, все прекрасно.
– А что от тебя народ такой пришибленный вышел?
– Сами виноваты, – подёргала она мой хвост. И обойдя, наконец, уселась напротив. – Умудрились растратить все деньги по двум перспективным проектам. А ведь им три раза на это средства выделялись. И хватит уже о делах. Расскажи лучше, как ты атаку на планету пережил?
– Пафосно, – ответил я, ухмыльнувшись.
Рассказывал я недолго, да и что там рассказывать, но даже за это время, Валлес умудрилась использовать множество приёмов… как бы это сказать… поддержки. Женские штучки, повышающие твое Чувство Собственного Достоинства. Тут и восхищённые вздохи, и расширенные глаза, и ладошка у губ. Вроде, ну что тут такого? Не я, так кто-нибудь другой. Или другие. Или другой, но по-другому. В каноне-то повреждений Храма не было до штурма. А тут на тебе, прям героем себя почувствовал.
И как эта хитрая бестия ещё мужа себе не нашла?
Кстати, её эмоции во время рассказа были довольно ровные – любопытство, намешанное с чем-то непонятным, но не отрицательным. А под конец гордость за меня.
– Не зря ты носишь свое имя, – покачала она головой, сидя в позе пай-девочки.
Как вспомню, что творилось в начале нашего знакомства, когда я осторожно рассказывал о своих достижениях, так хочется в угол забиться. Если в первую нашу встречу она была довольно осторожна в своих действиях, боясь показаться в невыгодном свете, то с каждым разом всё больше смелела, а закончилось всё тем, что я превратился для неё в мягкую игрушку, созданную для тисканья. Я слово боялся сказать, дабы не оказаться в её объятьях. Хм, лишний раз не оказаться. Со временем она подуспокоилась, и такого террора, как раньше, с ее стороны не наблюдается, но бывает. Да, бывает. Особенно, когда она не показывается на Корусанте дольше обычного.
– Ох, только не начинай опять, – отвернулся я, закатив глаза.
– Рейн Санте был великим человеком, – возмутилась женщина. – Достаточно великим, чтобы упоминать о нём почаще.
Уж не знаю, с чего это началось, но Валлес – фанатка Рейна Санте, жившего во времена Руусанской реформы. Человек, родившийся в самое неудачное время для рода Санте. По рассказам Валлес, от всего рода тогда остался только он. Без денег, без людей, с порушенными связями. Никому не нужный подросток, с длинным списком предков и непомерной гордостью. Ставший великим воином, великим инженером, великим экономистом… и вообще самым-самым. За одну свою жизнь умудрился не только вернуть былую славу роду, но и оставить задел на многие сотни лет вперед. Лишь спустя девятьсот лет Санте умудрились-таки опуститься до необходимости династического брака. Да и то, лишь чудом избежав полного поглощения, из-за конфликта, начавшегося, когда брат моего прадеда убил его. Причиной послужил брак их сестры с Сиенаром, а точнее, последующие за этим финансовые и политические расстановки. Внутрисемейную войну закончил мой дед, Ломар Санте, вырезав под корень всю семью дяди.
И Валлес, на пару с моей матерью, успели застать те веселые деньки.
– Надолго ты к нам? – перевел я тему.
– На неделю, – ответила она, вздохнув. И встав с кресла, дополнила: – Может, на две.
Охо-хо-хо… чую, сейчас начнутся обнимашки.
– Тёть Валлес…
– Мне так жаль, что я не могу задержаться тут подольше, – обошла она мое кресло.
– Тёть…
– А-а-а-а… – обхватили меня сзади. – Мне так грустно, Рейн. Так грустно.
– Мне неудобно, тёть Валлес, – мой затылок покоился у нее на груди, а лицо было схвачено ладонями.