— Ничего преступного, сабоним, — заявляю я, даже и не подумав принимать притворно-виноватый вид. — Наоборот, мы очень рады видеть вас здоровым и, не побоюсь этого слова, помолодевшим. И заметьте, заслуга в этом принадлежит в большей степени именно нам. Поэтому немного обидно слышать от вас в наш адрес такие необоснованные обвинения. Какие же мы террористы, если в результате нашей… акции — назовём это так — никто не пострадал, а наоборот остался в живых? Вам главный хирург что сказал, не забыли ещё? Операцию-то успели сделать буквально в последние минуты. И если бы не наша поразительная отвага и удивительная предприимчивость, то сейчас в вашем кресле сидел бы кто-нибудь другой — не столь мудрый и уважаемый… Что было бы для всех нас крайне печально.
— У тебя всё? — хмуро спрашивает терпеливо дождавшийся окончания моего спича СанХён.
— Нет, — честно признаюсь я. — У меня ещё много хороших мыслей в голове.
— Знаешь, о чём я жалею? Я жалею, что у меня нет пульта, на котором под одной из кнопочек написано "Выкл. Агдан".
— Да, сабоним, это большая удача, что подобная разработка не по силам нашим учёным… Всё-всё, молчу.
— Кхм! ЮнМи, а скажи-ка мне, только честно, это правда, что ты собираешь песни для какого-то некоммерческого альбома?
— Откуда вы узнали, сабоним?
— Надо меньше во сне разговаривать.
— Я что, правда разговариваю во сне? — я удивлённо оглядываюсь на девчонок.
Вся группа с очень честным видом дружно кивает. Чувствую, что врут, но доказательств у меня нет. Кто-то из них точно с менеджером Кимом информацией делится, и разговоры во сне здесь ни при чём.
— Ну… Насчёт альбома отрицать не буду, сабоним. Пока у меня есть только три песни. Ну, вы их слышали. Думаю, что постепенно накопится ещё несколько.
— Как ты себе этот альбом представляешь?
— Мелодичные песни с сюжетными текстами. Песни про Сеул, про обычных людей, про их встречи, мечты, надежды. Про любовь счастливую и несчастливую… Концептуальный альбом, короче.
— Концептуальный? Это как? — ага, как будто он не знает, что это такое. Проверяет, что ли?
— Это когда все песни связаны общим замыслом. Кстати, я уже и название придумала. "Я шагаю по Сеулу".
СанХён покатав на языке название, хмыкает:
— Почему именно "Я шагаю", а не "Мы шагаем"?
Чуть не говорю, что песня с названием "Мы шагаем" подходит разве что обитающим чуть севернее сторонникам идей чучхе, но вовремя спохватываюсь. Политику лучше не задевать даже косвенно. Целее буду.
— Дело в том, что это строчка из ещё одной песни, которую я пока не дописала, — поясняю. — Подразумевается, что она будет открывать альбом. И возможно, прозвучит, как коротенькая реприза в конце. Буквально один куплет или только музыкальная тема.
— Смотрю, уже всё продумала. Напеть можешь?
— Конечно, сабоним. Мелодия очень простая, её даже без аккомпанемента можно петь.
И я, выбивая ритм пальцами на столе, пою, подражая Михалкову, только, естественно, по-корейски:
Бывает все в Сеуле хорошо, —
В чем дело, сразу не поймёшь, —
А просто летний дождь прошёл,
Корейский летний дождь.
В толпе лицо знакомое мелькнёт,
Раскосые глаза,
А в них душа сеульская живёт,
А в них любовь и молодость поёт,
И летняя гроза.
А я иду, шагаю по Каннам
И я пройти ещё смогу
Сочхо, Тонджак, Канбук, Чуннан
Кымчхон и Гванак-гу.
— Ну что. Почти в стиле трот, — делает странный для меня вывод СанХён.
— Чинчиаге? (Серьёзно?) — удивляюсь я. — По-моему, так совсем не похоже. Кажется, я чего-то не знаю про стиль трот.
— Насколько я помню, ты про него вообще ничего не знаешь, — ворчливо замечает СанХён. — Однако при этом каким-то образом умудряешься сочинять в стиле трот настоящие хиты. Одна "Батарейка любви" чего стоит… Я думаю, что Ким ДжонХвану и эта песня понравится. Она как раз для его голоса.
— Да-а? — опять удивляюсь я. Образ молодого Михалкова никак не желает совмещался в моём мозгу с образом пожилого корейского певца. Хотя… пел же эту песню Кобзон. Поэтому я с президентом не спорю и говорю только: — Ну, возможно.
(Серёга путает. Песню пел не Иосиф Кобзон, а Эмиль Горовец, причём ещё до того, как фильм вышел на экраны. Прим. автора).