Но непрошенным Гостям проход был настрого запрещен, и парочка амбалов, стороживших у главного входа, со всей возможной аккуратностью швырнули бедную девушку на мостовую.
- Пошла прочь! – прорычали они ей свысока.
- Вы не понимаете – на кону стоит Жизнь бедного Дитя, - вцепилась им в плащи настырная Дева, чем заслужила от охраны звонкую пощечину.
Утерев слезы, Луиса уже собиралась применить силу, но тут позади нее раздался мягкий голосок незнакомого ей старичка.
- Милая девчушка, не стоит тратить свои силы на таких оболтусов, - подошел он ближе и подал руку помощи.
- Спасибо Вам, дедушка, но я должна во что бы то ни стало добраться до Отца Марии и все ему рассказать…
- А может я, на что сгожусь?! – скривил озорную улыбку дедуля с клюкой, подняв взор, на которого, у Луисы челюсть так и отвалилась.
- Вы-ы-ы?! – шепотом проскрипела девушка, с ног до головы осматривая сгорбившегося, невысокого дедушку преклонных лет, с морщинами на лице, большими очками на носу, разодетого в темный плащ и свободного кроя штаны, заправленные в дорожные сапоги.
- Дитя, будь так добра, помоги старику, - проскрипел он, подмигнув ей.
- Хо-хо-хо-рошо, - кивнула ему служанка и протянула ладошку.
Вслед за этим, он утянул ее подальше от взглядов любопытных прохожих, дабы никто не стал свидетелем их дальнейшего крайне насыщенного Разговора…
«Ох уж эта Жаклир, так не вовремя приболела…
Не успела я порадоваться, что денек сегодня будет сокращенный, как на меня вещают занятия в ее Классе для одаренных Детишек.
Вот же мелкие умники - несмотря на все мои уверения, что я профессиональная Наставница, не поверили мне…
Хорошо мои друзья подсобили.
Алисия, Софи и Рики оказались так красноречивы на всякие там россказни, что я чуть сама не поверила, что являлась некогда Главой Тайного Совета Алхимиков. И благодаря моего чуткому руководству был составлен некий Акт, запрещающий Магам и Алхимикам принимать запрещенные средства…
Ха! Да чтобы я – лучшая во всей Флаверии варщица браги, да выдвинула подобную нелепую Идею в Массы – да ни за что в жизни!
А потом было еще что-то про Безвозмездную помощь Сиротам, и том, как я на своих руках вытащила с поля боя целый отряд бравых гвардейцев…
Вот уже не ожидала, что на подобное способна!
На протяжении двух занятий я слушала детишек с приоткрытым ртом, дивясь сама себе…
Теперь небось обо мне будут слагать Легенды, как о какой-нибудь Героине…»
Бубнила себе под нос бедняжка Камилла, замученная после двух крайне насыщенных Занятий. Не столько образовательным процессом, сколько выслушиванием бесконечного потока фантазий из уст детворы.
Прекрасно помня негласный наказ старших Учителей, как закончатся занятия – проследить, чтобы все ученики покинули стены Академии, она, как и полагается прилежной Наставнице, провожала своих ребятишек из здания.
Воспользовавшись тем, что девушка зазевалась и чуть замедлила шаг, к ней подскакивает неизвестный ей мужичонка. Приложив ладошку ко рту, он в мгновение ока утягивает ее обратно в здание. Стараясь вырваться из цепких лап мерзавца, осмелившегося прикоснуться к «беззащитной» Деве, Камилла, как следует его отдубасила. К тому моменту, когда мужчина добился своего и скрылся с ней в укромном местечке, на нем живого места не оказалось.
- Пусти меня, мерзавец! Я девушка слабая, могу и убить ненароком! – прошипела разбойника, когда ее швырнули на пол, прямо в объятия ее подруг Серады и Ванессы. – Девочки, он и вас похитил?! Подлец, да как ты мог…
- Тише подруга, это Месье Ода-де-Берженуа, наш Учитель Танцев, - поспешила прикрыть ей ротик Благовоспитанная Дева.
- Как?! – обернулась Наставница и встретилась взглядом с человеком, некогда уже похитившем ее. – А-а-а, снова ты, странный мужичонка в одних трико! Все так и щеголяешь, сверкая своим хозяйством – постыдился бы при детях…
- Камилла, прошу у Ода есть, что нам поведать, - дернула ее за рукав Сестра Милосердия.
- Ладно, на этот раз – прощу твое рукоприкладство, говори…
- Девочки, я тут по просьбе Жаклир…
- Разве она нынче не заболела?!
- Нет, - покачал головой Учитель и протянул им некое Приглашение.
- Что это?! – с некой опаской взяла в руки сей документ атаманша.
- Простите, но у нас не было выбора, - опустил взгляд Ода, прекрасно понимая по лицах девчат, как тяжко им приходиться читать о подобном.
- Этого нельзя допустить! – смяв эту подлую бумажку, прорычала Камилла, чьи глазки вспыхнул огоньком, не предвещающим ничего хорошего, тем, кто осмелиться встать у нее на пути.
- Боюсь, юные Сеньориты уже слишком поздно, - обреченно опустил руки мужчина, услышав первый перезвон колокола, призывающий к началу сборов Дорогих Гостей…
Учредителям предстоящего Административного Мероприятия, явно так не терпелось приступить к Началу, отчего, даже не дождавшись пока все дети покинут пределы Учебного Заведения, к главным Вратам была пригнана тюремная Карета.
Обитая стальными листами, без единого окошечка и просвета, с первого взгляда она походила на консервную банку. Вот только с одной разницей – внутри находилась не мертвая рыбка в соусе, а бедная, всеми замученная девушка.
Совершенно не помня, как пришла в себя, малышка Юна оказалась силком выволочена из камеры парочкой тюремщиков в масках. Совершенно не заботясь, что ее босые ножки волочились по полу казематов и собирали все острые камни, и тем самым причиняли ей еще больше боли, они вскоре вывели ее на свежий воздух.
Не позволив Пленнице сделать и парочку глубоких вздохов свежего утреннего воздуха, ее передали очередным безмолвным конвоирам. Схватив малышку, те также без особой жалости и сочувствия запихнули Юну в темную, холодную, как сама смерть – карету. После чего начался ее многочасовой путь в неизвестном направлении…
И вот теперь ее мучениям подошел конец, или вернее сказать – одни страдания сменились другими.
Карета подъехала к Главным Воротам Академии, дабы раз и навсегда исторгнуть из своей пасти бедняжку, которая от интенсивной тряски ко всему прочему рассекла себе лоб в кровь. Когда девушку под локотки стали выводить, оказалось - Юна была совершенно без сил самостоятельно держаться на ногах.
Облаченную в подранную в лоскуты мешковину, не доходившую и до колен, всю в грязи и собственных шлаках, с разодранными в кровь босыми ножками, следами от цепей и кандалов на запястьях и шее, с вырванными клочьями волосами, искусанными руками, лишенными всякой жизни потухшими очами и отсохшими от мучений и страданий устами, бедное Дитя представили взору Учеников, еще не успевших покинуть Академию.
Чувство отвращения и некий страх к этой Деве, больше напоминающей им некую Ведьму из Страшных Сказаний, чем живое Существо, заставили детишек злобно зашипеть, а некоторых и вовсе схватиться за камушки.
- Ведьма!
- Казнить ведьму! – рычали бестолковая детвора, не осознавая, кого нынче повели на казнь.
А когда осознали, было уже слишком поздно.
- Остановитесь! Ведь это Пресвятая Дева Юнофа! – перекричал звонкий голос одной девочки весь гул и гам озлобленной толпы.
Именно этот крик заставил всех, без исключения детей, прикусить свои длинные ядовитые язычки и выронить из рук камни.
- Юна! Юна! – хотела было кинуться к ней малышка, но тут же оказалась утянута обратно в толпу, подскочившими к ней друзьями.