Приставленный к бумаге палец задержался на месте.
— А Максим Зубенко читал? — крикнул кто-то позади Ашира. — Это ведь у него под носом была свалка!
— Не успел он, газету недавно вывесили.
Ашир впился глазами в строчки. О чем же там дальше говорится?
«…Мы эту грязь замечали, но никто не позаботился убрать, — читал дальше Ашир. — Комсомолец Давдетов недавно пришел на наш завод, но сразу заметил беспорядок в слесарной мастерской. Он понял, что грязь мешает работе…»
— Что-то не видно его: работы! — послышался нежный девичий голосок.
Оглянуться бы, посмотреть, кто там о нем злословит, но разве можно отвести глаза от газеты — Ашир и без того надолго задержался взглядом на своей фамилии и отстал от пальца, ощупывающего одну строку за другой.
«…Комсомолец Давлетов, воспитанник ремесленного училища, навел в мастерской чистоту и настойчиво поддерживает ее. Примеру Давлетова теперь следуют и другие. Кто не видел, как чисто стало в слесарной мастерской, пусть зайдет посмотрит. Советуем в первую очередь это сделать стерженщицам, им есть чему поучиться у соседей».
— Дельно написано!
От поднятого пальца на всю заметку восклицательным знаком легла тень.
Но тут опять Ашира укололи:
— Фи-и, охота была у бракодела учиться!
После этих слов ему уже не хотелось оглядываться, к тому же Сережа дернул его за рукав.
— Смотри, ремесленник, здесь, никак, тоже тебя касается!
В конце последней колонки стояла приписка от редколлегии: «Автора поступившей заметки «Слесарь-бракодел» просим зайти к редактору стенной газеты».
С холодеющим сердцем прочел Ашир эти слова, по всей вероятности имеющие отношение и к нему.
— Твою заметку, Светлана, не дали! Почему бы это? — уловил он вкрадчивый шепоток.
Затаив дыхание, Ашир ждал продолжения таинственного перешептывании. Но вместо слов до него донеслись быстро удаляющиеся шаги. Когда он оглянулся, возле витрины, кроме Сережи, никого уже не было.
Бракодел! Он смотрел на это колючее слово, и с каждым мгновением оно становилось все более устрашающим. Подумать только, что такая заметка могла появиться! Ее читали бы и указывали бы на бракодела пальцем. Ее бы мог прочесть и мастер из училища Иван Сергеевич— он часто здесь бывает.
«Как же так, — ломал он голову, — на заводе я совсем недавно, но уже всё про меня знают, и хорошее и плохое знают. Сотни глаз, что ли, следят за моей работой?»
Он виноват, он сделал негодный каркас, а главное — он подсунул его вместе с хорошими. Если бы в шишельной не доглядели, отлили бы бракованную деталь. А это значит — затраченный даром труд и металл, и к хлопкоробам могла бы негодная машина попасть. Он виноват. Но почему же тогда не поместили заметку? Значит, поверили, что он больше не допустит брака.
В эту минуту Ашир невольно вспомнил комсорга Николая Коноплева и даже поискал его глазами. Ему казалось, что Коноплев где-то рядом. Конечно, это он похвалил его за чистоту.
Ашир немного успокоился, отчаиваться не следовало, Сегодня его поставили в пример.
Это и радовало, и обязывало.
Светлана
— Неси, Ашир! — воскликнул громким, но тоненьким голоском Максим Зубенко, пересчитав готовые каркасы. Он заложил за спину сомкнутые руки, с хрустом в костях прогнул поясницу и крикнул: — Нагрузочка что надо!
В конце месяца завод окончательно освоил изготовление новых машин — окучников-удобрителей — и сразу же получил на них большой заказ. Хлопкоробы с нетерпением ждали эту умную машину. Один окучник-удобритель заменял в работе двадцать человек. Работы прибавилось во всех цехах, особенно у кузнецов и литейщиков.
Чтобы не загромождать мастерскую, слесари решили, что лучше самим относить готовые каркасы в шишельную, не дожидаясь, пока за «ими придут. Ашир уже освоился с работой, и сегодня Зубенко принял его каркасы без единого замечания. Правда, они были простенькие, но и то хорошо, ничего не пришлось переделывать.
— Неси, Ашир, меси, — повторил Зубенко, заметив его замешательство.
— Пусть Федор снесет, а я пока вот это доделаю. — И он поднял такой стук, хоть уши затыкай.
— Не задерживай! — Настойчивости Максиму не занимать, сказал — кончено.
Ашир не решался итти, он помнил разговор возле стенной газеты и боялся опять попасть девушкам на язык.