– Не позволите ли вы пригласить вашу даму?
«Позволите ли вы» – трудновато произнести даже трезвому человеку, а Сёмкин был уже сильно выпимши, поэтому у него получается: «Не позволите ли-ли… вы?»
– Позволю, – согласился Саша, – почему бы и нет.
Он все более удивлялся Виолетте. Зачем она так явно демонстрирует всем, что принадлежит только ему, Саше. В это и хотелось верить, и все больше не верилось, потому что, если действительно так, то это в показе, в декларации не нуждается. Себе она, что ли, доказывает, что ей больше никто не нужен и что она устоит перед могучими чарами Сёмкина? Или ему доказывает, что не врала тогда, на скамейке? Об этом думает Саша, пока звучит сага о шарике и они танцуют. Но думает недолго, потому что его тоже приглашают танцевать. И разумеется, вторая Наташа – в отместку Виолетте, на которую положил глаз ее обожаемый предмет. Саша видел, что творилось с девчонкой, когда Сёмкин приглашал Вету. Ему смешно, но он идет. Вопреки быстрому ритму, Наташа танцует нарочно медленно, прижимаясь к Саше всем своим худеньким тельцем и грудью, которую даже при самом богатом воображении нельзя назвать бюстом. Она, как ей кажется, незаметно – подталкивает Сашу к тому месту, где танцуют Сёмкин и Виолетта, так, чтобы они оба увидели, что на освободившееся место найдутся и претенденты. Саша видит, что Сёмкин тоже норовит перейти с Виолеттой в режим медленного танца, что-то курлычет ей на ухо, но Виолетта сопротивляется и держит дистанцию.
Песня закончилась, все вернулись к столу. Еще выпили. Кто здесь чей – понять было уже решительно невозможно. Анжелика с Буфетовым пребывали в общении, крепнущем с каждой минутой. Брошенный Петя вяло и без интереса разговаривал с другой Наташей. Трое остальных солистов и примкнувший к ним Сёмкин раздавали автографы подошедшим девушкам, тоже, кстати, хорошеньким. Видно было: еще чуть-чуть и они присядут к певцам на колени. Один Гарри, вальяжно откинувшись на стуле с сигарой во рту, барственно наблюдал за тем, как резвятся его питомцы. Будучи человеком умным и наблюдательным, он заметил, как сейчас кинули Петю. А Петю он любил, да к тому же и сотрудничал с ним. И именно Гарри, а не кто-нибудь еще, был тут подлинным хозяином – и стола, и группы, и всей ситуации. Поэтому Гарри встал, предложил всем налить, а сидевшим возле него налил сам, и провозгласил: «Внимание!» Все тут же притихли, ожидая от Гарри чего-то важного и значительного.
– Я хочу, – сказал Гарри, – чтобы все выпили за Петю. Вот это – Петя, – сказал он значительно и положил Пете руку на плечо. – И чтоб вы все знали (тут он обвел взглядом поочередно всех присутствующих девушек), он, Петя, – самый главный в стране по нашей группе. Самый главный! – подчеркнул он, чтобы до всех девушек дошло. – Он завтра мне доложит, как вы себя вели. И если он скажет, что хорошо, тогда каждая из вас получит приз. А приз будет такой: право на личный контакт с солистами группы. Вы понимаете, о каком контакте идет речь. А до тех пор – все только на уровне автографов, танцев, выпивки и трепа, поняли? Все будет на конкурсной основе. Петя доложит: кто как себя вел. И не абстрактно, а именно с ним, с Петей! Те пятеро, которые лучше всех сделают то, что он попросит, и получат главный приз, о котором я сказал. Ясно? А теперь выпьем за него, за его здоровье, чтобы оно сегодня его не подвело!
Все добры молодцы Гарри Крисыча тут же попрятали лица: кто нагнулся под стол за упавшей якобы зажигалкой, кто отвернулся в сторону эстрады, а кто стал быстро пить за Петино здоровье, стараясь не поперхнуться от смеха. Гарри же сохранял полную серьезность и важность. Он выпил, расцеловал Петю и сел. Петя обалдело смотрел на него, не зная, как правильно расценить услышанное. Саша, тоже сохранявший серьез из последних сил, похлопал его по колену и сказал:
– Ничего старик, придется побыть экзаменатором.
Но удивительнее всего было то, что все девушки, видимо, отнеслись к сказанному без дураков, что как раз и говорило об уме слабом и неразвитом. На их лицах (и у тех, кто был раньше, и у новеньких) застыла вдумчивая сосредоточенность, напряженная работа мысли: как бы получше выполнить задание Гарри и угодить Пете. Они озабоченно и почтительно глядели теперь на Петю, который уже не знал, куда деваться. Гарри, взглянув на Сашу, качнул головой в сторону девушек: – М-м-м? мол, видал? – и легонько подмигнул ему. Саша посмотрел на озадаченные и серьезные лица соискательниц главного приза и тут не выдержал – завыл, закрыл рот руками и, сделав вид, что его тошнит, выбежал из-за стола. В туалете (или, коли уж дело происходит на корабле – в гальюне) Саша еще минут пять хохотал. Только он успокаивался и переставал смеяться, как тут же перед глазами вставало лицо Пети во время тоста и лица девушек после него, – и новый приступ хохота сотрясал Сашу посреди корабельного санузла. Наконец он почувствовал, что в силах теперь сдерживаться, и вернулся. Но когда, подходя, вновь увидел Петю, с растерянной и несчастной физиономией сидящего среди четырех еще подошедших девчушек, – его скрутил новый спазм хохота, и он подумал, что товарища надо выручать. Такого успеха у прекрасного пола Петя за всю жизнь не имел, для него это был стресс, и эту комедию надо было прекращать, хотя бы временно. Он незаметно подошел сзади к Гарри и попросил его что-нибудь предпринять. Тот опять поднял свою емкость с шотландским скотчем и громко сказал:
– А теперь давайте выпьем за Анжелику, подругу Пети, и в ее лице за женскую красоту, обаяние, а главное – верность. Правда, Анжелика? – он наклонился к Жике, не сводившей взгляда с бесподобного Буфетова, и тихо добавил: – То, что я сказал прежде, насчет права на личный контакт с солистами группы (тут он строго посмотрел на Буфетова) – это и вас касается. Личный контакт надо заслужить. И как раз через Петю. «Гулянье по буфету», – скаламбурил он, – придется заработать.
Буфетов, уже заинтересовавшийся Анжеликой, попробовал было возразить, но вовремя вспомнил, что возражать Гарри Абаеву то же самое, что возражать, например, наводнению. «Ничего, я с ней завтра разберусь», – подумал он и смолчал. Глазам Анжелики пришлось отлипнуть от светлого образа, а ей самой – вникнуть в смысл того, на что намекал сейчас Гарри. Поэтому она сказала «спасибо» за тост и, поспешно прибавив, «ага, за верность», вспомнила о Пете и улыбнулась ему самой обаятельной улыбкой, бывшей в ее скромном арсенале. Петя не простил. Он отвернулся от Анжелики, попытавшейся с ним чокнуться, и продолжал разговаривать с одной из девушек, которая на условие Гарри реагировала быстрее его неверной возлюбленной и потому имела теперь гораздо большие шансы попасть в призеры объявленного чемпионата. Что ему Анжелика теперь, когда он может разложить перед собой целый пасьянс уникальной колодой карт, в которой нет ни тузов, ни королей, а сплошь одни дамы, червовые, пиковые, трефовые – какие хочешь! Целая колода одних только дам, и все – ему! А коварная, ветреная и недальновидная Анжелика пусть теперь кусает себе локти и пишет письма своему Буфетову по адресу: «Москва, до востребования», а личный контакт с ним хрен она теперь получит. Петя тоже, как ни странно, серьезно втянулся в затеянный аттракцион, стремительно вживаясь в роль главного пропускного пункта к заветным телам героев нашего песенного олимпа. Должна же быть хоть раз в жизни у человека компенсация за то, что его всегда недооценивали, недолюбливали и недоуважали женщины! Хоть раз в жизни, хоть на одну ночь, но почувствовать себя тем, который может все… и всех!..
Итак, банкет постепенно перерос в конкурс красавиц, и гарем председателя жюри Пети Кацнельсона ширился с каждой минутой. Слух о том, что Петя – именно та таможня, которая «дает добро», быстро распространился по палубе, и его все время приглашали танцевать неизвестные красотки. Саша стал записывать фамилии и каждой давать конкурсный номер.
– Ваш номер восьмой, – говорил он очередной подошедшей кандидатке, – поэтому 8-й танец начиная с этого ваш. Ждите. А если Петр Леонидович устанет, вы сможете с ним просто поговорить. Вам дается три минуты. Следующая!
Шутка стала принимать угрожающий облик правды. Петя подустал и растерялся. Действительно, когда всего много, не знаешь, что выбрать и с кем, наконец, пойти в каюту, чтобы уже начать пользоваться преимуществами своей власти. И эта красивая, и та не хуже; у той фигурка, правда, получше, но зато у этой – лицо, глаза. А с другой стороны – к чему лицо? Оно не пригодится в намеченном предприятии. Вон у той, какой у нее номер? Ага, пятый. Вот у нее ноги такие, что будут сниться потом. А что ноги в конце-то концов! Ими же ходят… бегают… А вот у той губы – и т. д. и т. д. Петя потел от количества танцев и переживаемого волнения. Надо отложить на завтра!.. Ой, а завтра ведь не будет… Надо сегодня. Со всеми! А как?!. Может, Сашка поможет? Да ну, он от своей Веты ни за что не отойдет.