Выбрать главу

— Я, — кисло отозвался Алексеев-младший.

— Чистить картошку.

— Есть.

— Ольга!

— И я тут.

— Мыть огурцы.

— Ур-ааа! Ой, я тоже хотела сказать "есть". Только вы мне мыльце дайте, а то мне самой не достать.

— А мыло-то тебе зачем?

— А чтоб чистые-пречистые были!

* * *

…А через два дня отца арестовали.

Приехали, как водится, ночью.

Ввалились, как водится, беспардонно, грубо.

Не имея на руках ордера на обыск, тем не менее, все равно, "для порядку", сунулись в каждый закуток квартиры, включая детскую.

— Там дети. Они спят, — испуганно умоляюще пояснила мать.

— Вот щас поглядим: дети там или, может, кто еще?

— Вам же русским языком объяснили: это детская комната!

— А вам, Алексеев, не менее русским языком сказали: собирайтесь. Черняев, проследи там…

В комнате резко вспыхнул верхний свет, и толстый, лысый, неприятного вида человек по-хозяйски ввалился в детскую.

Прищурившись недобро, осмотрелся.

В свою очередь притворившийся спящим Юрка тревожно наблюдал за чужаком сквозь оставленные крохотные щелочки глаз.

Слава богу, хоть маленькой Ольге притворяться не пришлось — в такую пору ее из пушки не разбудишь.

— Дети у них… — неприязненно проворчал лысый. — У нас и у самих, между прочим, дети имеются.

— Вот и сидели бы с ними дома, — сердито выпалила у него за спиной бабушка. — А не вламывались по ночам к порядочным людям!

— У нас, бабка, ордера на арест порядочных не выписывают. А вот врагам народа и прочей нечисти — завсегда. Разницу чуешь?

Бесцеремонно протиснувшись меж двух перепуганных женщин, чужак вышел из комнаты. Мать торопливо погасила свет и бросилась следом, плотно прикрыв за собой дверь.

Юрий выбрался из-под одеяла.

Стараясь не скрипеть паркетинами, на цыпочках, он подобрался к двери и приложил ухо к замочной скважине: из коридора продолжали доноситься приглушенные голоса, вот только слов было не разобрать.

Минут через пять громко бухнула входная дверь.

Юрка стремительно переместился к окну и стал наблюдать за тем, как отец выходит из подъезда в сопровождении лысого и человека в кожанке. Видимо, это и был тот самый Черняев, которому чужак велел "проследить".

Все трое подошли к машине.

Перед тем как сесть в нее, отец вдруг остановился и обернулся на свои окна. В детской было темно, так что, сколь ни старайся, Всеволод не смог бы разглядеть за стеклом Юрку. Но вот сын сейчас фиксировал и запоминал этот, полный боли и отчаяния, прощальный отцовский взгляд.

Запоминал и беззвучно плакал.

В мозгу отчетливо всплыла фраза — та самая, двухдневной давности: "Стрелочник — это такое фигуральное выражение. Человек, пускай бы и случайный, на которого можно все свалить…"

Тем временем лысый грубо подтолкнул отца в спину, и тот, сгорбившись, полез на заднее сиденье. Через несколько секунд машина выехала со двора, а Юрка так и продолжал стоять у окна, прижавшись лбом к стеклу.

По щекам текли крупные, солоноватые, что то Черное море, на которое этим летом семейству Алексеевых не суждено будет отправиться, слезы…

* * *

…Синюгин повернулся к инженеру боком и с разворота сомкнутыми в замок руками ударил его под ребра.

Всеволод охнул селезенкой и распластался на бетонном полу камеры-одиночки, предназначенной для ведения приватных ночных допросов с пристрастием.

Некоторое время спустя в полубессознательном состоянии он дополз до стены, сдерживая стон, перевернулся, уперся позвоночником в холодный кирпич и, сунув единственную руку за пазуху, взялся массировать бешено пульсирующее, лопающееся сердце.

— …Что ты мне тут демонстрируешь, Алексеев?.. Сердечко заёкало? А чё ж ему раньше-то не ёкнулось?.. Когда вы со сцепщиком вагон под горку спускали, а?.. В тот момент у тебя ничего не болело?.. А хочешь, я вызову к тебе врача? А, Алексеев? Ты мне только вот эту бумажку подпиши, а я тебе врача?.. Может, он и в больничку перенаправит? Лично я не стану возражать?.. Ну?.. Ну что же ты молчишь, сволочь?!..

"Война — или милостиво отпускает, выплевывает тебя, оставляя в живых. Или забирает навсегда. Третьего — не дано".

Инженер Алексеев оказался пророчески прав: третьего не случилось, а первое…

Нет, на этот раз не выплюнула. Проглотила…

* * *

…На Финляндском вокзале они расстались.

Заметно посвежевшая после лечебного сна Люба отправилась в сторону метро, а Барон, заскочив в удачно подвернувшийся трамвайчик, догромыхал до угла Литейного и Невского.