Обращаясь к ранним стихам Есенина, мы видим, что общественный идеал поэта в них только намечается. Социальные, эстетические, нравственные убеждения поэта еще только складываются. При всем том реалистическая тенденция развития поэтического таланта Есенина, демократическая направленность его взглядов в клепиковский период очевидны.
На московской земле
«Лучше всего, что я видел в
этом мире, — это все-таки Москва».
«Я был в Москве одну неделю, потом уехал. Мне в Москве хотелось и побыть больше, да домашние обстоятельства не позволили, купил себе книг штук 25»[129], — писал Есенин Панфилову 7 июля 1911 года. Это была его первая встреча с миром большого города. Рядом с Замоскворечьем, где он остановился у отца, за Москвой-рекой, величественно раскинулись златоглавые соборы и дворцы Московского Кремля. Вдоль Китай-городской стены от Ильинских ворот причудливо прилепились лотки и палатки знаменитого Никольского книжного рынка. Настоящее книжное море. Оно неудержимо влекло к себе книголюбов со всех концов города. И как, наверно волновался Есенин, впервые попавший сюда! Забыв про все на свете, он рассматривал старинные издания «Слова о полку Игореве», потускневшие от времени сборники русских былин, народных песен и сказок, листал заветные томики Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Кольцова, Никитина. Заядлый константиновский книголюб прихватил с собой 25 книг — целую библиотеку. Юному поэту, конечно, не по сердцу пришелся купеческий дух Замоскворечья. Но и здесь было такое, что не могло не вызвать его интереса. Вблизи мясного магазина, где отец Есенина — Александр Никитич — долгие годы работал приказчиком, возвышались огромные корпуса знаменитой в России фабрики книг — типографии Сытина. Рабочие типографии часто заходили в мясной магазин. Один из них — корректор Воскресенский — заинтересовался приехавшим из деревни сыном приказчика, пишущим стихи, и отправился с Сергеем Есениным к поэту Ивану Белоусову. Последний в своих воспоминаниях рассказывает: «…передо мной стоит скромный, белокурый мальчик, — до того робкий, что боится даже присесть на край стула, — стоит, молча потупившись, мнет в руках картузок. Его привел ко мне (помнится, в 1911 г.) репетитор моих детей — Владимир Евгеньевич Воскресенский, „вечный студент“ Московского ун-та, народник, служивший корректором при типографии Сытина. „Я к вам поэта привел, — сказал Воскресенский и показал несколько стихотворений, — это вот он написал, — Сергей Есенин!..“ Не помню, какие стихи он принес. Но я сказал поэту несколько сочувственных слов. А молодой поэт стоял, потупившись, опустив глаза в землю»[130].
Волнение Есенина было понятно. Впервые стихи его слушал настоящий поэт, долгие годы связанный с Суриковским литературным кружком писателей из народа, выпустивший еще в конце прошлого века несколько стихотворных сборников суриковцев.
Есенину в свой первый приезд к отцу «в Москве хотелось… побыть больше». Он тогда не предполагал, что скоро вновь появится в Москве, и уже сравнительно надолго: станет работать в типографии Сытина, бывать в Суриковском литературном кружке, заниматься в народном университете Шанявского.
Прошел год. Закончив учебу в Спас-Клепиках, Сергей Есенин возвращается в родное село. «Когда он окончил курс и мы с ним расставались, — рассказывает Е. М. Хитров, — я ему советовал поселиться где-нибудь или в Москве или в Питере и там заниматься литературою под чьим-нибудь хорошим руководством. Иначе трудно надеяться, чтобы стать на современный уровень литературных исканий и быть замеченным»[131].
Лето 1912 года Есенин проводит в Константинове: рыбачит, бродит в заливных лугах, бывает на постройке плотины и шлюза на Оке. «У нас делают шлюза, — сообщает он Панфилову, — наехало множество инженеров, наши мужики и ребята работают. …Уже почти сделали половину, потом хотят мимо нас проводить железную дорогу»[132].