Мы говорим о своих впечатлениях от Третьяковской галереи, вспоминаем картины знаменитых русских художников, и кажется, что немеркнущий свет искусства освещает нашу комнату…
— Иногда я записываю свои впечатления, — говорит Сергей. — Вот в воскресенье, придя домой из Третьяковки, перегруженный красотой, записал в своей тетради о том, какое большое волнение испытал в этот день. И я назвал его днем „путешествия“ в прекрасное.
Наседкин вскочил и, широко улыбаясь, громко повторил: — „Путешествие“ в прекрасное! Здорово, Сергей! Я напишу поэму под таким названием…
— Пиши, Вася, пиши! — смеясь, говорит Сергей. — Но только один ты к этой стране не дойдешь…»[224]
С особым интересом Есенин относился к лекциям и семинарским занятиям по литературе. «Состоя слушателем университета Шанявского, — замечает Н. Сардановский, — Сергей сосредоточил свое внимание исключительно на изучении литературы». Он же подчеркивает, что «к науке в то время Есенин относился с достаточным уважением…»[225]
Типографские обязанности не всегда позволяли Есенину бывать в университете, он «был этим удручен». Зато, когда выпадал свободный вечер, Есенин вместе с другими шанявцами отправлялся бродить по Москве, а если удавалось раздобыть билеты на галерку в Художественный (кто в юные годы не бредил этим театром!), то шел на спектакль. «Студеный осенний вечер. Мы идем по Тверской улице, не чувствуя резкого ветра, — вспоминает Б. Сорокин, — наши сердца полны ожидания встречи с театром, о котором знали только по статьям в театральных журналах. Дрогнув, раскрывается занавес с вышитой на нем белой чайкой… Раневскую играет Книппер-Чехова, студента Трофимова — Качалов, Епиходова — Москвин, Лопахина — Леонидов… В антракте пошли в фойе. Облокотившись на кресло, Сергей молчит. И только тогда, когда Наседкин спросил его, нравится ли спектакль, он, словно очнувшись, сердито проронил: „Об этом сейчас говорить нельзя! Понимаешь?“-и пошел в зрительный зал»[226].
Занимаясь в университете Шанявского, Есенин испытывал известные материальные затруднения. За учебу надо было ежегодно платить. Сумма была невелика, но для скромного заработка Есенина ощутима. При всем том Есенин придавал занятиям в университете Шанявского серьезное значение. «Может быть, выговорите мне прислать деньжонок к сентябрю, — писал Есенин летом 1915 года в Петроград, прося выслать гонорар за стихи. — Я был бы очень Вам благодарен. Проездом я бы уплатил немного в Университет Шанявского, в котором думаю серьезно заниматься. Лето я шибко подготовлялся» [227]. И все же осенью 1915 года Есенин не смог продолжать учебу в «Шанявке», ибо «должен был уехать обратно по материальным обстоятельствам в деревню» [228].
Пребывание в университете Шанявского имело еще одно большое значение для Есенина. Здесь он, по его словам, «столкнулся с поэтами»[229]. В «Шанявке» Есенин познакомился с молодым поэтом Василием Наседкиным, дружбу с которым поддерживал потом все годы; здесь же встретился с ивановским поэтом Николаем Колоколовым, а немного позднее — с Иваном Филипченко и Дмитрием Семеновским и другими. В свободные вечера собирались у кого-нибудь из шанявцев, читали свои стихи. «Комната Колоколова, — вспоминает Д. Семеновский, — на некоторое время стала моим пристанищем. Приходил Есенин. Обсуждались литературные новинки, читались стихи, закипали споры. Мои приятели относились друг к другу критически, они придирчиво выискивали один у другого неудачные строки, неточные слова, чужие интонации»[230]. Как-то в один из таких вечеров, сидя у Колоколова, перелистывая «Журнал для всех», «Есенин встретил в нем несколько стихотворений Александра Ширяевца; стихи были яркие, удалые… Есенин загорелся восхищением.
— Какие стихи! — горячо заговорил он. — Люблю я Ширяевца! Такой он русский, деревенский!»[231].
Весенние, пахнущие смолистой сосной и луговыми травами, озорные и грустные стихи Есенина, с их неожиданно прекрасной и вместе с тем такой естественной образностью, были встречены шанявцами с явным интересом. «На фоне модных декадентских поэтических течений его стихи, — вспоминает Б. Сорокин, — для нас явились радостной неожиданностью»[232]. «Даже строгий к поэтам непролетарского направления Филипченко, пренебрежительно говоривший о них: „мух ловят“, — даже он, прочитав… свежие и простые стихи Есенина, отнесся к ним с заметным одобрением»[233]. Еще больший интерес к стихам Есенина появляется у его товарищей по университету в 1914–1915 годах, когда стихи Есенина все чаще появляются в печати… Май 1914 года. Есенин читает новые стихи. «Живые, согретые чувством молодости строки стихов властно берут в свой плен сердце слушателя:
224
Б. Сорокин. «Путешествие» в прекрасное. Из воспоминаний о Сергее Есенине. Газета «Путь Ленина», г. Ртищево, 1960, № 26.
225
Н. Сардановский. Из моих воспоминаний о Сергее Есенине. Рукописный отдел ИМЛИ имени Горького.
226
Б. Сорокин. «Путешествие» в прекрасное. Из воспоминаний о Сергее Есенине. Газета «Путь Ленина», г. Ртищево, 1960, № 26.
230
Д. Семеновский. Есенин. Воспоминания. Сборник «Теплый ветер». Иваново, 1958, стр. 187.
232
Б. Сорокин. Вечера у Марии Бауэр. (Из воспоминаний о Сергее Есенине.) Газета «Путь Ленина», г. Ртищево, 1960, N 102.
233
Д. Семеновский. Есенин. Воспоминания. Сборник «Теплый ветер», Иваново, 1958, стр. 188.