Ребята, которым надоело чистописание, с великой радостью откликнулись на его призыв. Как всегда, Рекко разделил детей на «римлян» и «карфагенян», их командирами он назначил братьев Буонапарте.
— И какая у нас будет битва? — спросил Наполеоне.
— Выбирайте сами! — ответил аббат.
— При Каннах! — закричали «карфагеняне».
— При Зама! — запростетсовали «римляне».
Рекко улыбнулся. Все правильно, Канны — это слава Ганнибала и позор римлян, и, наоборот, Зама — сокрушительное поражение Карфагена, навсегда потерявшего возможность противостоять Риму.
— Хорошо, — сказал он, — пусть будет Зама!
Но не тут-то было! Наполеоне наотрез отказался командовать потерпевшей много веков тому назад поражение армией, и напрасно аббат убеждал маленького упрямца, что выступать в роли Ганнибала даже при Зама не позорно и что, как полководец, он был на голову выше многих римских военначальников.
— Ладно, — безнадежно махнул рукой аббат, — давайте бросим жребий! Согласен?
— Бросайте, — пожал плечами Наполеоне, — но своего мнения я не изменю!
Теперь не только учитель, но и рвавшиеся в бой «карфагеняне» принялись уговаривать своего командира как можно скорее начать игру. Попытался образумить брата и сам предводитель «римлян», за что тут же и получил болезненную оплеуху. Расправившись с братом, мальчик торжествующе взглянул на директора.
— Так кто же из нас больше достоин звания победителя?
Понимая, что ни к чему хорошему дальнейшее выяснение отношений не приведет, Рекко недовольно сказал:
— Ладно! Пусть будут Канны!
По условиям игры победа доставалась тому, кто сумеет захватить знамя противника и сберечь свое собственное. Поставив знаменосца впереди своего войска, Наполеоне двинул его на противника. Жозеф приказал подпустить «римлян» как можно ближе и, отрезав знаменосца от основных сил, отнять у него знамя.
Но не все оказалось так просто, и как только «карфагеняне» бросились на знаменосца, ряды «римлян» расступились, и тот побежал назад.
Разгоряченные схваткой ребята кинулись за ним, и когда большинство «солдат» вбежало в образованный специально для них коридор, «римляне» сомкнулись и отрезали противника от его штаба.
Тем временем посланные Наполеоне в лагерь противника лазутчики без особого труда оттеснили немногочисленную охрану и завладели знаменем «карфагенян». Победа была полной, и «римляне» в один голос славили своего предводителя.
— Если мы бы начали все сначала, — заявил тот, — я победил бы еще быстрее!
Заметив удивленный взгляд далекого от воинских забав аббата, он быстро изложил ему еще более остроумный план захвата чужого знамени.
Рекко задумчиво покачал головой. Да, видимо, все-таки не зря отдавал этот мальчик свой хлеб солдатам… А ведь ничего особенного на первый взгляд! Обыкновенный и не очень заметный ребенок. Но если заменить маленький рост несгибаемой волей, а слабость сложения — необыкновенной мощью и быстротой мышления, то мальчик представал совсем в ином свете.
К счастью для Рекко, помимо других талантов, у Наполеоне была превосходная память, и он всегда помнил добро. Став властелином Европы, он не забудет о старом священнике и пришлет ему двадцать тысяч франков.
— Ладно, ребята, — улыбнулся Рекко, — на сегодня все! А теперь отправляйтесь по домам и готовьтесь к завтрашним занятиям!
В тот день маленький патриот решил поразить не только аббата, но и всю свою семью и, облачившись в подаренную ему форму французского офицера, целый час ходил по саду под проливным дождем.
Напрасно испуганая Летиция умоляла его прекратить это самоистязание: Наполеоне не слушал мать. Когда он вернулся в дом, и мать спросила его, для чего он подвергает себя таким мучениям, он только пожал плечами.
— Мне надо привыкать ко всему…
Летиция вздохнула. В бесконечной борьбе с сыном у нее не осталось даже желания наказывать его. Да и какой смысл наказывать человека, который презирал побои?
Она еще что-то говорила, но Наполеоне было не до нее. На чисто вымытомнебе ярко сияло солнце, из сада тянуло сыростью, пахло цветами и посвежевшей листвой. Дома сидеть не хотелось, и он решительно направился к двери.
— Ты куда? — недовольно спросила мать.
— Пройдусь!
Летиция обреченно махнула рукой.
— Иди…
Глава III
Утром мальчик отправился на свою любимую скалу. Море сильно штормило, и далеко внизу огромные волны с силой бились о камни.
В высоком чистом небе парил морской орел, и Наполеоне залюбовался могучей птицей. На какое-то мгновение ему даже показалось, что он встретился с орлом глазами и птица, не выдержав его пристального взгляда, взмахнула мощными крыльями и полетела в горы.