— Все готовишься стать солдатом?
— Да, — с вызвовом ответил мальчик, — готовлюсь!
— Зря, — махнул рукой сержант, — ничего у тебя не получится!
— Почему? — хмуро взглянул на него мальчик.
— Больно ты мал! — с наигранным сожалением развел руками Пьер. — Да и ни к чему это! Тебе никогда не победить французских солдат, лучших солдат в мире!
Прекрасно понимая, что сержант шутит, мальчик даже не улыбнулся. Да и какие могли быть улыбки, если над ним и его родиной смеялись ее враги! Разве это не они убили сына и жену папаши Луиджи? И разве он может спокойно слушать этот смех? Да никогда!
— В таком случае, — бледнея от ярости, — воскликнул он, я вызываю тебя на дуэль!
— Нет, — испуганно замахал руками сержант, — все что угодно, только не это!
— Почему? Боишься? — с трудом перевел дыхание Наполеоне.
— Конечно, боюсь! — кивнул Пьер. — Но не за себя! Дома, — продолжал он балагурить, — меня ждет моя малышка, и если ты, не дай Бог, убьешь меня, она приедет на Корсику и заставит тебя жениться на ней! И поверь мне, для тебя это будет похуже французского короля!
Он повторил эту фразу по-французски, и его товарищи снова громко засмеялись. Окончательно выведенный из себя мальчик выхватил из лежавших на траве ножен саблю и бросился на сержанта, чем еще больше развеселил солдат.
— Так его, малыш! Проучи его как следует! Давай, Набули, давай! — послышались одобрительные возгласы.
Мальчик был настроен серьезно, и когда сабля скользнула по ребрам продолжавшего дурачиться сержанта, улыбка слетела с его лица. Понимая, что парень разъярен по-настоящему, он отбросил все свое веселье и внимательно следил за его движениями.
Он был добрым малым, этот сержант, и теперь старался загладить свою вину. Сделав испуганный вид, он принялся отступать, а когда Наполеоне загнал его в колючий кустарник, поднял руки вверх.
— Все, сдаюсь! — тяжело дыша, произнес он. — И беру свои слова назад! Из тебя выйдет настоящий вояка!
Наполеоне отсалютовал побежденному противнику и, вернувшись на лужайку, вложил саблю в ножны. Солдаты наперебой принялись поздравлять его, а офицер отдал ему честь и торжественно произнес:
— Вы зачисляетесь в наш батальон! А чтобы еще больше походить на настоящего солдата, прошу вас принять вот это! — протянул он мальчику театральные усы. — Надеюсь, что когда у вас будут такие же, вы будете поручиком или даже капитаном! Всего каких-то пятнадцать лет!
Выслушав перевод, мальчик слегка поклонился.
— Благодарю вас!
Когда он ушел, все еще тяжело дышавший сержант задумчиво произнес:
— Не знаю, как насчет капитана, но солдатом этот парень может стать настоящим…
И никто из них даже и не мог подумать о том, что через пятнадцать лет этот мальчишка станет бригадным генералом и спасет Францию…
Увидев сына в окроваленной и разорванной во многих местах одежде, Летиция не на шутку испугалась. Но когда тот поведал ей о своих приключениях, она с трудом сдержалась, чтобы не отлупить его. Ему предстоял серьезный разговор с отцом, и, отложив наказание, она недовольно сказала:
— Приведи себя в порядок и приходи в столовую! С тобой хочет поговорить отец!
Через четверть часа одетый в нарядную красную рубашку Наполеоне появился в зале, отец ласково потрепал его по плечу и указал на стул. Мать села в углу, у окна.
— Тебе уже десять лет, Набули, — перешел к делу Карло, — и пора подумать о твоем будущем. Нам известно твое желание стать военным, и мы хотим отправить тебя во французскую военную школу…
Наполеоне изумленно уставился на отца. Неужели сбылась его мечта, и он станет военным? Но в следующее мгновение по его радостному лицу пробежала тень, и сдавленным голосом человека, у которого отнимают самое дорогое, он спросил:
— Значит, я должен буду оставить Корсику?
— Что делать, малыш? — развел руками Карло. — На Корсике нет военных школ… Впрочем, — на всякий случай добавил он, — если не хочешь, ты можешь остаться и стать юристом…
Наполеоне презрительно покачал головой.
— Так как? — испытующе взглянул на него Карло. — Поедешь?
— Да!
— Вот и прекрасно! — довольно улыбнулся Карло.
Говоря откровенно, он и сам был несказанно рад предстоящей поездке. Из Отена он собирался отправиться в Версаль, где министр финансов Неккер созывал представителей трех сословий, дабы к всеобщему удовольствию решить вопрос о налогах. Не смотря на свой асессорский оклад и членство во влиятельном дворянском «Совете двенадцати», Карло постоянно нуждался.