На этот раз пауза длилась несколько минут. Отдавая дань своим свободолюбивым предкам, корсиканцы долго аплодировали и оживленно переговаривались.
— На смену Риму, — продолжал свой рассказ Смолл, — явился другой враг — Византия… И снова текла кровь, и снова корсиканцы отчаянно дрались с противником. А с моря уже шли безжалостные арабы, тосканские маркизы и Генуя. С помощью Пизы Генуе удалось выгнать арабов, но затем победители передрались между собой, и корсиканцам пришлось воевать и с Генуей, и с Австрией, и с Францией. А если ко всем этим напастям прибавить еще кровожадных берберийских и турецких корсаров, то можно себе представить, какие испытания выпали на долю вашего славного острова…
Корсиканцы снова захлопали в ладоши, и Смолл невольно улыбнулся. Как это ни странно, но борцам за свободу Корсики об истории этой самой борьбы рассказывал человек, который ни разу в жизни не держал в руках ружья.
— И хотя сейчас, — продолжал ободренный таким вниманием англичанин, — Корсика переживает не лучшие времена, Паоли верит в ее будущее и просит готовиться к новым битвам!
На этот раз не помог и Бенито. В таверне разразилась самая настоящая буря, и некоторые горячие головы были готовы хоть сейчас идти на французов. И пока трактирщик отговаривал их от этой безумной затеи, к Смоллу подошел так смутивший его своим вопросом Наполеоне.
— Сеньор, — спросил он, — где вы изучали историю Корсики?
— Я много работал в библиотеках, — ответил тот.
— Значит, те книги, которые вы читали, доступны всем? — последовал новый вопрос.
— Конечно!
— Это хорошо, — задумчиво покачал головой мальчик, — и мне остается только прочитать их и написать собственную историю Корсики….
Не зная, что отвечать своему странному собеседнику, Смолл пожал плечами. «Если у них все дети такие, — подумал он, — то напрасно Питт обхаживает Паоли, ни черта у него не выйдет!»
— Да, — задумчиво повторил Наполоене, — я обязательно напишу ее!
Смолл снисходительно улыбнулся. Конечно, он восхищался корсиканцами, но в то же время прекрасно понимал, что между умением стрелять и писать книги лежит дистанция огромного размера. Если бы он только мог знать, что перед ним стоит человек, который не только напишет историю своего родного острова, но и перевернет полмира, он повел бы себя, наверное, по-другому.
Впрочем, он еще увидится с Наполеоном в Рошфоре, небольшом порту на берегу Атлантического океана, откуда тот после своего второго отречения собирался в Америку. Преодолев все барьеры и кордоны, Смолл сумеет предстать перед Бонапартом, и тот узнает его.
— А сознайтесь, — улыбнется он, тронутый до глубины своей так никем и не разгаданной души воспоминаниями детства, — тогда вы не поверили мне!
— Не поверил… — почтительно склонит голову Смолл.
— И напрасно, — слегка ущипнет его за ухо Наполеон. — Как видите, мне кое-что удалось…
Но все это будет потом, а пока Смоллу надо было как можно быстрее уходить, поскольку к таверне направлялся привлеченный громкими криками французский патруль. Пожимая на ходу тянувшиеся к нему со всех сторон руки, англичанин облачился в плащ и через черный ход покинул таверну. За ним поспешили остальные, и вскоре в зале остались сам хозяин, два сильно подвыпивших рыбака и Наполеоне.
Минут через пять в таверну вошли французы. Высокий худой сержант удивленно взглянул на Бенито.
— Кто же так громко орал? Неужели эти пьянчуги?
Неприязненно взглянув на французов, Бенито пожал плечами. Понимай, мол, как хочешь!
— Ладно, — повернулся сержант к товарищам, — раз уж мы пришли сюда, давайте пропустим по стаканчику!
Его предложение нашло самый горячий отклик у всегда готовых выпить вина солдат, и пока они усаживались за стол, маленький патриот попрощался с Бенито и покинул таверну.
Всю дорогу домой он пребывал в приподнятом настроении. К его несказанной радости, желание вернуть Корсике свободу горело не только в его маленьком сердце.
Конечно, имей этот англичанин больше времени, он мог бы рассказать об истории Корсики куда подробней, и тогда бы Наполеоне узнал, что уже с конца XI века его остров стал яблоком раздора между Пизой и Генуэй и после победы в морском сражении при Мелори перешел под власть последней. Не желая причинять себе лишние хлопоты, Генуя предоставила корсиканцев собственным слабостям. Старинные обычаи и традиции оказались живучими, и кровная месть продолжала уносить целые кланы.