Семен Гринин
Галя Огарышева
Тоненькая девочка.
На ветру дрожа.
Смотрит недоверчиво
С шестого этажа.
Яростно, пугающе
Несется на углу:
— Галя Огарышеваг
Я тебя люблю!
С неба листья осени
Падают к ногам.
Из окна доносится:
— Что за хулиган!
Окно предусмотрительно
Закрывает мать.
Ах, что они, родители,
Могут понимать?
Бегают, волнуются,
Запирают дверь.
Налетает с улицы:
— Галочка, поверь!..
Только как довериться?
Мать кричит свое
И с утра до вечера
Около нее.
А внизу взывающе
Слышно на углу:
— Галя Огарышева,
Я тебя люблю!..
Парни с окраин
На свои участки утром ранним
Парни собираются с окраин.
На обед батон с собой прихватят:
Нам пока что не помногу платят.
Где-то лучше,
но туда не подаемся.
Остаемся… Может, задаемся!
Первый самосвал с далекой базы
Тыщу кирпичей привозит сразу —
Теплых, красных, в крапинах закатных,
И холодных, белых — силикатных.
Как детей, мы их в руках таскаем,
На большие стены опускаем,
И дрожат, поставленные шатко,
Под ногами трапы на площадках.
Задаемся! Может, задаемся.
Отработав, снова остаемся.
Все спешим, боимся — опоздаем,
В стужу котлован не покидаем.
И никто пока что не хворает:
Времени на это не хватает.
Задаемся, парни, задаемся:
Если тяжело, не сознаемся.
Задаемся, снова задаемся:
Жизнь построить целью задаемся.
Владимир Гордейчев
Вечные люди
Меня в Крыму судьба свела
С бойцами старого закала,
О ком я слышал без числа
И с кем встречался очень мало.
Годам немалым вопреки
Они поют, танцуют даже,
Буденновцы, большевики
С пятидесятилетним стажем.
И мы, из нынешних ребят.
Со дня приезда в санаторий
Живем, поем со всеми в лад.
Играем в шахматы и спорим,
С друзьями Щорса в домино
Стучим, с оглядкою вначале,
И пьем подпольное вино,
Не разрешенное врачами.
Но есть для нас неловкий миг.
Рубеж, когда, куда ни денься.
Нельзя уйти от нас самих:
Мы только мальчики, младенцы.
На пляже, весел и здоров.
Увидишь вдруг на человеке
Следы этапных кандалов,
Невытравимые навеки.
Услышишь вдруг, как инвалид
Года последние итожит.
А о работе говорит.
Что без нее дышать не может,
И, на минуту присмирев,
Стоишь, в руках сжимая шляпу…
С утра прибой рычит, как лев.
Тугие разминая лапы.
И я на берег выхожу,
Скользя на каменистых грудах.
На скалы вечные гляжу
И думаю о вечных людях,
Кому и годы нипочем,
Кто с юных лет живет на свете,
Как эти глыбины, плечом
Проламывая встречный ветер.
Андрей Дементьев
«Пионерский сбор, пионерский сбор…»
Пионерский сбор, пионерский сбор…
Открывает его неуверенный горн.
Сидит человек в президиуме.
Человеку за шестьдесят.
Вспоминает всю жизнь, по-видимому,
в чем был прав он и виноват.
И глядит на ребячьи лица.
С виду строг и неумолим.
И в душе перед ними винится —
перед будущим молодым.
А виниться-то вроде не в чем.
Жизнь он прожил в труде, в бою.
Всю эпоху взвалив на плечи,
честно ношу он нес свою.
Ну, а все-таки, ну, а все-таки
жизнь полна не одними взлетами.
Были промахи, были горести,
всяко было порой на совести.
И под песнь пионерского горна
вспоминает тревожно дед:
где-то наглость он не одернул,
чью-то искренность проглядел.
Человек молчалив и светел:
перед будущим он винится.
Он мечтает, что в этих детях
только лучшее повторится.