Олег Дмитриев
Военная игра
Евгению Храмову.
Была война на целом свете белом.
И, как один, мы крикнули «ура».
Когда вожатый вывел серым мелом
По всей доске: «Военная игра».
Всех разделив на «синих» и «зеленых»,
Нам привязали ленты к рукаву,
И покатились мы по снежным склонам
За Родину сражаться, за Москву!
И, снегом заметенные пушистым,
Из рощи, из вечерней полутьмы
Нам «синие» кричали: «Смерть фашистам!»
И «Смерть фашистам»! — им кричали мы.
Мы обходили их в снегу по пояс,
Перебегали пруд, скользя на льду,
«А если не успеем…» —
Беспокоясь,
Пальтишки мы срывали на ходу.
И наконец, мокры и краснолицы,
На заснеженной просеке лесной
Мы крикнули: «А ну, сдавайтесь,
фрицы!» —
У «синих» очутившись за спиной.
Мы синий флаг нашли в стволе березы,
Мы победили — это каждый знал.
Но вдруг их звеньевой, глотая слезы,
Как запоет «Интернационал»!
Я не забуду лиц их выраженье,
Когда, нарушив правила войны.
Они прошли сквозь наше окруженье,
Своей непобедимостью сильны…
И Родина, глядевшая на запад.
Где фронт гремел, пылая, как закат.
Остановила долгий взгляд внезапно
На горсточке взъерошенных ребят.
И как врачиха в сбившемся берете,
Что грела нас и тормошила нас,
«Ах, дети, дети,
Милые вы дети…» —
Она твердила, плача и смеясь.
«Я по пояс в месяце июле…»
Я по пояс в месяце июле.
Валит с ног травы девятый вал.
Свищут пчелы — золотые пули,
Все — навылет.
Все — не наповал.
Прямо в грудь мою,
Неторопливы,
Метят бронебойные шмели,
И цветы тяжелые.
Как взрывы,
В небо вырастают из земли…
Словно атакующая рота
На безмолвный дот,
Что в землю врос,
Наступает на меня природа.
По свистку поднявшаяся в рост!
Этот бой внезапен и недолог —
Я бессмертно ранен.
Боль легка.
В каждой клетке чувствую осколок
Утра, солнца, дерева, цветка.
В торжестве победного парада
И земля, и небо, и вода…
Только раны бинтовать не надо —
Пусть не заживают никогда!
Упаду.
Щекой к земле приникну,
Мокрой от росы или от слез…
Никогда, наверно, не привыкну
К шуму трав и шелесту берез!
«Вот новая картина…»
Вот новая картина.
Перед ней
Почувствуешь себя не очень ловко.
И сразу скажет тот, кому видней:
— Становится искусство все сложней,
Тут, брат, необходима подготовка!..
Что ж, подготовлюсь.
Книжек накуплю.
Хоть как-нибудь, да доберусь до сути:
Сперва мозгами сам пошевелю,
Пристану к знатокам —
не обессудьте!
Они высокопарны и умны.
Все объяснят с возможной полнотою.
— Спасибо вам, мне сложности
ясны…
Но что теперь мне делать
с простотою!
Откройте тайну пушкинской строки.
Откройте волшебство мазка
Рублева!..
Ну, что ж вы замолчали, знатоки!
Прошу, прошу, а вы в ответ
ни слова…
Евгений Долматовский
Баллада об отце и сыне
В день Победы два танка застыли
За чертой Бранденбургских ворот
И стоят на солдатской могиле,
Вспоминая Берлинский поход.
В сектор западный, мрачный и
чуждый,
На могилу советских солдат
Каждый день для несения службы
Сквозь ворота проходит наряд.
В карауле почетном впервые
Там ефрейтор стоял молодой.
Пред войною рожденный в России,
Рос, как многие, он сиротой.
В списке бронзовом рядом с другими,
Что погибли в последнем бою,
Вдруг он видит отцовское имя,
Он фамилию видит свою.
Сердце острой наполнилось болью —
Тени прошлого видит солдат.
Он молчит. Он владеет собою,
Но глаза его гневом горят.
Это западный сектор Берлина,
Это пост молодого бойца.
Осторожней! Не трогайте сына,
Он стоит у могилы отца.